снесен во гроб!
И не малы ли дни мои? Оставь
меня и отступи, чтоб я немного
приободрился, прежде чем уйду, —
и уж не возвращусь, – в страну, где тьма,
и смерти сень; туда, где царство мрака,
как тени смертной мрак; где нет устройства;
и где темно, как подлинная тьма»».
Глава 11
Первый ответ Софара
И отвечал Софар Наамитянин
и так сказал: «Нельзя ли разве дать
ответ на много слов произнесенных,
и прав ли человек многоречивый?
И разве пустословие твое
мужей молчать заставит, чтобы ты
глумился бы и чтоб никто не мог
тебя и постыдить? Ты так сказал:
«Мое сужденье верно, посему
я чист в глазах Твоих». Но если Бог
возглаголал бы и отверз уста
Свои к тебе и тайны бы открыл
премудрости, тогда б тебе пришлось
и вдвое больше понести! Итак,
узнай, что Бог иные беззаконья
твои забвенью предал. Разве можешь
исследованьем Бога ты найти?
Ты можешь Вседержителя постичь?
Превыше Он небес, – что можешь сделать?
Он глубже преисподней, – что узнаешь?
Его размеры и земли длиннее,
и моря шире. Если Он пойдет
и заключит кого-нибудь в оковы,
на суд представит, кто Его отклонит?
Людей Он лживых знает, беззаконье
их видит, – неужели без вниманья
его оставит? Мудрствует на свете
пустейший человек, хоть человек
рождается, как дикие ослята.
И если ты свое управишь сердце,
и если руки ты простришь к Нему,
и если твой порок в руке твоей,
и ты его отбросишь и не дашь
в твои шатры вселиться беззаконью,
то снова незапятнанным поднимешь
лице твое, бояться ты не будешь,
но будешь тверд. Тогда забудешь горе;
и будешь позже вспоминать о нем,
как о воде протекшей. Жизнь твоя
пойдет яснее полдня; просветлеешь,
как утро. Станешь ты всегда спокоен,
ведь есть надежда; ею огражден,
ты можешь безопасно спать. И будешь
лежать, но устрашающих не будет,
и у тебя заискивать все будут.
Зато глаза истают беззаконных,
и пропадет убежище у них,
и навсегда исчезнет их надежда».
Глава 12
Четвертая речь Иова
И отвечал так Иов и сказал:
«Поистине, вы люди, только вы,
и мудрость вместе с вами и умрет!
И у меня есть сердце, как у вас;
не ниже вас я – кто ж того не знает?
Посмешищем для друга своего
я стал, я сам, кто к Богу смел воззвать,
которому Господь давал ответы;
посмешищем, хотя я человек
незлобный, праведный и непорочный.
Так презирает в мыслях человек,
в покое восседающий, тот факел,
что людям спотыкающимся нужен.
Ведь