века. Хрущев увидел в ней признак вырождения американской культуры середины ХХ века. Он не только осудил эксплуатацию актрис, которых "заставляют исполнять неприличный танец", но и карикатурно изображал его. Надо заметить, что ничего подобного не случалось, когда Хрущеву демонстрировали представления из классического и народного культурного наследия Китая, Индии, Бирмы, Индонезии и других стран Азии, хотя их культура была далека от той, к которой привык Хрущев. Однако в этих случаях он не воспринимал показ древних танцев и песен или экзотических плясок, как попытку доказать превосходство культур Азии.
Впрочем, когда Мао Цзэдун стал рассказывать Хрущеву об истории Китая и о том, как покорявшие эту страну кочевники быстро ассимилировались под влиянием более высокой китайской культуры, Хрущев увидел в этом правдивом рассказе попытку доказать превосходство китайцев над всеми народами мира.
Очевидно, что Хрущев остро ощущал снисходительное отношение к нему тех, кто верил в свое интеллектуальное превосходство над ним. В ходе встреч с ним представителей творческой интеллигенции Москвы, многие из них не скрывали своего высокомерия по отношению к нему, "не доросшему" до "высот" их произведений поэзии, живописи или скульптуры. Между тем в демонстрации работ этих поэтов, художников и скульпторов Хрущев видел лишь попытки выдать убогие поделки за великие шедевры. Поэтому вместо обсуждения этих произведений Хрущев то дурачился, ломая речь, прибегая к грубым, простонародным словечкам и речевым оборотам, то запугивал своих собеседников грубыми окриками и угрозами. Знаменательно, что Хрущев обычно не прибегал к такому тону и таким манерам, когда он беседовал с представителями научно-технической интеллигенции по вопросам, требовавшим немалых знаний и порой явно превышавших его уровень компетентности. Скорее всего, вопросы, обсуждавшиеся в этих случаях, представлялись ему достойными серьезного отношения, а поэтому он не раздражался, если первоначально не понимал их и лишь старался, как можно детальнее разобраться в них.
Хрущев остро реагировал всякий раз, когда с ним пытались говорить свысока, не учитывая ни его знаний, ни жизненного опыта, которые он обрел с годами. Его глубоко возмущало неверие в способности выходцев из народа достичь вершин знаний и культуры (хотя формы его протеста лишь способствовали укрепления веры в справедливость расхожих антикрестьянских стереотипов мышления). Порукой для освоения достижений науки и культуры являлись те мощные интеллектуальные и этические основы, которые были заложены в сознании выходцев из деревенских общин. Крестьянским детям помогали усвоенные ими с рождения острая наблюдательность, цепкая память, умение сопоставлять различные явления жизни, терпение и требовательность к себе в упорном движении вперед. Социологические исследования в различных странах мира доказали, что бывшие выходцы из деревенской "глуши", в случае, если они получали хотя бы некоторые возможности для успешного старта