семей, но стройки оказались незаконченными и брошенными на произвол судьбы. Обычно проемы черных окон многоэтажек смотрели на мир с безжизненным немым укором и своей вечной пустой чернотой неизменно напоминали профессору Морозову, с его необычайно тонкой нервной организацией, глазницы черепа человека, в преждевременной смерти которого виноватым отчего-то чувствовал себя и сам Морозов.
И совершенно неуместная, даже – просто сумасшедшая мысль посетила гениальную голову Александра Сергеевича: он, как и вся его компания не имели права в эти последние часы уходившего в историю года предаваться разврату и пьянке (хотя и – вполне заслуженным) на всю, как говорится в народе, катушку в то время, когда обитатели недостроенных многоэтажек, окружавших со всех сторон его более счастливый дом, такой возможности были лишены напрочь.
За праздничным столом установилось молчание, белая изящная ручка Светы с зажатым в ней бокалом шампанского, замерла в воздухе, доктор физико-математических наук Терник не донес до разинутого рта кусок жирной олютерской селедки, надетом на зубчики серебряной вилки, а брюнетка Люба, вообще, легонько взвизгнула – настолько неожиданно страшным сделался взгляд Александра за стеклами очков. Грешным делом, все подумали, что столь жутким образом ему в голову ударила водка и новогоднее торжество окажется напрочь испорченным, как следует не успев начаться.
– Сашка, ты – что?! – с плохо скрытым беспокойством спросил Славка, надеясь, что ничего страшного с его другом не произошло. И, к счастью, правда – пока, он оказался прав. Мутноватая идиотическая пелена медленно покинула поверхность глаз профессора Морозова, и он вновь посмотрел на старого друга и мимолетных ветреных подруг взглядом сильно подвыпившего, но психически несомненно нормального человека. Шумно выдохнув застоявшийся в легких воздух, с откровенно напускной веселостью в голосе он залихватски предложил:
– А ну-ка давайте поскорее еще водки выпьем и закусим на славу! Горяченького бы сейчас очень кстати оказалось бы! Страшно захотелось горяченького! Славка – давай, наверное, пельмени начнем варить! Вы, девчонки, как – не против?! – Саша суетливыми движениями начал разливать по хрустальным рюмкам холодную водку, но, тем не менее, постоянно смотрел сквозь наполняемые рюмки куда-то или на что-то, чего вовсе не было в комнате. Ни с кем не чокаясь и не ожидая, когда рюмки возьмут остальные, он залпом выпил свою порцию, закусил свеклой в чесночно-майонезном соусе, потряс головой из стороны в сторону и прохрипел блаженно:
– Вот теперь по-настоящему хорошо стало! Все – нет никого, никого не вижу и никого не слышу, и не услышу! Вот вам всем!!! – из пальцев обеих рук он сложил кукиши и показал их занавешенным тюлевыми шторами окнам.
Люба тихонько присвистнула, а Саша зло зыркнул на нее сквозь очки, опустил руки и раздраженно сказал:
– Да не сошел я с ума, не пугайтесь – еще вот водки выпью и окончательно все в норму придет!
– Пошел