чтобы ввернуть напоследок в разговор, и вспомнив, произнёс с пренебрежением: – Младший научный ботаник, блин-клинтон.
Витя сначала не поверил ушам, а поверив, вежливо кивнул и, опрометчиво сказав «До свидания!», торопливо засеменил прочь.
– Вот же терпила! – услышал он голос одного из переговаривавшихся позади «гопников».
Витя не стал оглядываться, чтобы посмотреть, кто о нём такого мнения (а смысл?!), лишь только шибче припустил по пустынному скверу в сторону остановки.
– Зря ты его, Пача, отпустил! – донёсся до него звонкий девичий голос. – Могли бы «лошарика» на бабки развести!
– Ну! – поддержал её ещё кто-то гнусавым голосом. – Хотя бы ещё на пару «пивасиков» раскрутить!
– Фиг с ним! Пусть живет! – язвительно ответил тот самый узколобый Пача. – Он и так жизнью обиженный. По жизни «ботан», так ещё и «юннатом» в Ботаническом саду записан.
– Ну это да! – прогнусавил кто-то ему в ответ. – Точняк! Гы-ы!
Запрыгивая на ступеньку пустого троллейбуса Витя услышал дружный хохот из сквера. В который раз, безмолвно проглотив обиду и унижение, он вошёл в салон, расплатился с неприветливой кондукторшей и, сев поближе к кабине водителя, невидящим взором уставился в грязное окно. У него было время до конечной остановки, чтобы вновь предаться безрадостным думам.
Витя Зяблик был поздним и единственным ребёнком. Он рос застенчивым и робким мальчиком. Мама – заслуженный библиотекарь городской библиотеки и большой поклонник поэзии – с младых ногтей пичкала его стихами и поэтическими сказками, не позволяя «пустой траты времени» в «бестолковых» играх со сверстниками, этими «невоспитанными хулиганами». Отец – полярник (и это, как ни странно, истинная правда!), балагур и весельчак – редко появлявшийся дома. Однажды он ушёл в очередную экспедицию и не вернулся. Вите тогда было всего пять лет, и единственное что с тех пор у него осталось из воспоминаний об отце, это его густая, как у Деда Мороза, борода. Витя любил играться отцовской окладистой бородой. Помимо этого, на память об отце их осиротевшей семье остались лишь фотографии из семейного альбома и орден – награда, вручённая отцу посмертно.
Поняв своим детским умишком, что отец больше не вернётся, Витя стал ещё более замкнутым. Мать же, окружила единственное чадо чрезмерной заботой, как пресловутую мимозу, патологически опасаясь потерять его, как однажды потеряла его отца. Стоило ему чихнуть, как мама бросалась его лечить, закармливая таблетками и обкладывая грелками. Стоило упасть на прогулке и поцарапать ладошку как дома ждала обязательная перекись водорода, «зелёнка» и «бинтик».
Когда Витя пошёл в первый класс, его мать договорилась на работе о таком графике, чтобы иметь возможность провожать сына в школу и встречать после. Она приводила Витю домой, кормила и запирала, отправляясь на работу, не разрешая ему выходить на улицу. А в выходные мама водила его по музеям и выставкам.
Небольшой глоток пусть даже призрачной свободы, который