листья, но не приносил прохлады, наоборот, от него становилось только хуже. Это как водить рукой в горячей воде в ванне. Если при таком ветре надо было куда-то идти, казалось, что ты бредешь, погруженный по шею в вязкую жидкость. Я с трудом забралась в раскаленную, как печь, машину и поехала к своему знакомому, жившему в деревне недалеко от города. Хотела поговорить о тетеревятниках, а лучшего собеседника, чем Стюарт, мне было не найти. Он мой ястребиный гуру. Несколько лет назад зимой, в конце дня, мы с ним ходили на охоту с ястребами, шли, с треском ступая по своим длинным теням и сахарной свекле, и выискивали болотных фазанов, а крупная старая самка ястреба-тетеревятника сидела на ребре его согнутой ладони, словно резная фигурка, наклонившись вперед, навстречу золотистому ветру. Стюарт – замечательный парень, плотник и бывший байкер, мощный и невозмутимый, точно волна в океане. А его подружка Мэнди поразительно доброжелательная и веселая. Встреча с ними обоими была для меня, как глоток свежего воздуха. Я уже почти забыла, каким добрым и теплым может быть окружающий мир. Стюарт разжег барбекю, и двор вмиг наполнился детьми, подростками, сигаретным дымом, обнюхивающими всех пойнтерами и скребущимися в клетках хорьками. День клонился к вечеру, небо становилось белее, и солнце скрылось за дымкой раскинувшихся ковром волокнистых облаков. У нас над головами заложил вираж «Спитфайр». Мы вытирали пот со лба. Часто и тяжело дышали собаки, пили воду из своих бутылочек хорьки, а Стюарт, чуть живой от жары, хлопотал у барбекю. Один раз он появился из-за дома, вытирая лоб рукой.
– Становится прохладнее! – с удивлением сказал он.
– Ничего подобного! Это ты отошел от барбекю! – хором ответили мы.
Я плюхнулась с бургером на белый пластмассовый стул. И там, на лужайке, в тени живой изгороди, я увидела великолепного маленького сокола-сапсана, который, не обращая никакого внимания на суматоху вокруг, аккуратно чистил длинные полосатые перышки на лапах.
– Наполовину чешка? – спрашивал Стюарт. – Самого кровожадного ястреба-тетеревятника, какого мне доводилось тренировать, привезли из Чехии. Это был сущий кошмар. Ты уверена, что тебе надо этим заниматься? – Он наклонил голову, глядя на птицу на лужайке. – Можешь взять ее, если хочешь, – предложил он. – Хочешь сапсана?
У меня замерло сердце. Сокол. Вот он, невероятно красивое создание цвета кремневой гальки и мела, резко очерченные крылья сложены за спиной, темное, словно в капюшоне, лицо обращено в небо. Сапсан смотрел на кружащий над ним «Спитфайр» с профессиональным любопытством. Я тоже посмотрела на самолет. Звук его двигателя изменился. Сбавив скорость, он медленно садился сквозь белый воздух на площадку перед музеем авиации, где обитал. Сапсан, тоже наблюдая за ним, покачивал головой. Наши взгляды двигались в одном направлении. На какое-то мгновение моя решимость пошатнулась, и я подумала, не совершаю ли я ужасную ошибку.
– Мне очень бы хотелось, – сухо и вежливо сказала я, держа в руке недоеденный