похлопал по шкале транслятора, показав Гаю, что установил его на единицу – минимально возможную дистанцию связи с ошейником. За пределами фургона транслятор уже был бессилен.
Вездеход выехал за городские ворота, и за пыльным стеклом, качнувшись, потянулся унылый ландшафт, изрезанный растрескавшейся землей с чахлыми, полуживыми кустарниками. Перед узким окном проплыли, словно памятники медленно гибнущей цивилизации, глыбы вывороченной красной глины. Пересохшее русло перегородило дорогу, и вездеход взвыл, взбираясь по проседающей под гусеницами насыпи. Дальше дорога и вовсе исчезла, превратившись в едва заметную за клубами пыли колею. В распахивающуюся на колдобинах дверь Гай увидел удаляющиеся небоскребы города, и сердце сжалось, прощаясь с его серыми каменными джунглями. Гай никогда не покидал пределы мегаполиса и теперь смотрел на выгоревший пустынный горизонт затравленным взглядом обреченной жертвы. Пробежав не меньше часа по безжизненной раскаленной равнине, вездеход неожиданно перестал раскачиваться, зашуршав гусеницами по гладкому и ослепительно белому песку. Пыльный хвост остался позади, и в воздухе почувствовался незнакомый неприятный привкус, напоминавший горчащее лекарство. Прильнув к щели, Гай потянул носом неизвестный запах, затем выглянул, прикрывая глаза от слепящего солнца. Сквозь колышущееся марево горячего воздуха он заметил залившую горизонт бесконечную синеву. Гай никогда его раньше не видел, но не сомневался, что это именно он. Точно такой, как рассказывали прятавшиеся в подвале его дома суррогаты. Огромный, безмолвный, неподвижный, всесильный Океан!
Затормозив, вездеход неожиданно дернулся, и Гай очнулся, оторвавшись от гипнотического зрелища. Капрал заглянул в фургон и, словно лучшему другу, улыбнулся двумя рядами желтых зубов.
– Приехали! Теперь ты в зоне прибрежного транслятора. Иди к тому штырю. Там уже таких бедолаг, как ты, наберется с два десятка.
Дождавшись, когда Гай спрыгнет с лестницы, капрал еще раз махнул рукой вдоль берега, показав на торчавшую антенну, и проворно запрыгнул в кабину. Вездеход окутался облаком гари, затем, развернувшись, помчался назад в город. Потеряв с ним контакт, угрожающе заскрипел ошейник, больно сдавив шею. Опасаясь блуждающих вокруг транслятора осужденных, капрал явно не доехал в устойчивую зону, высадив Гая гораздо дальше. Схватившись за впившиеся в горло стальные дуги, Гай попытался их разжать, но с таким же успехом можно было бороться в перетягивании каната с вездеходом – ошейник не поддался ни на миллиметр. На глаза вновь опустилась красная пелена, и, с трудом рассмотрев вдали штырь антенны, задыхаясь и спотыкаясь, он побежал вдоль берега. Вязкий песок сменился жухлой травой, оставив океан позади. Под ногами захрустел ракушник, и Гай увидел мачту с растянутыми в стороны тросами, торчавшую из бронированного купола транслятора. Узкая полоска суши, зажатая с одной стороны побережьем, с другой пологим обрывом, оголившим рыжие пласты, тянулась с добрую сотню метров, затем упиралась в глыбы выкорчеванного гранита. Словно вылезшая из земли пятерня,