и вокруг вновь проре́зались крики и стукотня оружия. До Джона дошло: кто-то наотмашь саданул его по шлему. Вот он валяется в ногах, с большущей вмятиной в верхней части, а его защитный гребень расплющен. В ногах лорда, невесть откуда взявшись, затормозил мальчик-оруженосец. Сквозь ряды сражающихся он пробрался, как кролик сквозь кусты утесника, чтобы поднести своему хозяину запасной доспех. Подавая ему надраенный шлем, запыхавшийся мальчишка склонил голову.
– Спасибо, – выдавил Монтегю.
Водружая шлем на голову, он сковырнул засохшую коросту на щеке, чем снова оживил боль. Джон вынул меч и поглядел на лезвие, сохраняя полную неподвижность, в то время как вокруг продолжали напирать силы королевы.
– Милорд, прошу вас, идемте. Нам следует отступить, временно, – снова заговорил стоящий рядом рыцарь.
Он взял Невилла за локоть и потянул, но тот упрямо отдернул руку – мутная слабость в нем соседствовала со злостью, которая вновь поднимала голову. Лорд Монтегю сглотнул рвоту, чуть не подавившись ее внезапным приливом: вместо горла она попала в нос, обдав его едкостью изнутри. Раны в голову бывают довольно странные. Джон знавал одного человека, который после такого вот удара в голову лишился всякого чувства запаха, а еще один напрочь утратил доброту, даже по отношению к собственной семье. Будучи рыцарем и по духу и выучке, Невилл был наслышан, что ярость порой подвигает человека на умопомрачительные подвиги. Сейчас стоять лицом к вражьему воинству ему было как нечего делать. С ним это уже случалось в том же Сент-Олбансе, когда пали лорды Сомерсет и Перси. Их сыновья в сравнении с ними мелкотравчаты, так что их Джон не страшился. Что же до внезапного появления войск королевы, то оно действительно застигло его врасплох, несмотря на месяц ожидания и строительства братом укреплений, которые вымотали изрядно сил. А потому слышать церковный набат было чуть ли не облегчением, даже при ввергающем в оторопь известии, что атака грядет с юга, то есть со спины. Джон Невилл крепче обхватил кожаную оплетку рукояти меча, чувствуя, что силы в руке не убыло. Есть еще шанс взмахнуть мечом и рубануть врагу шею по плечи на отвал – может тому самому, который убил его отца. Словно захваченный в дикий вихрь, Джон не забывал орать приказы и послал кого-то к брату за подмогой. На губах чувствовался металлический вкус собственной крови. Неприятель своим натиском уже успел прорвать первые нестройные ряды обороны. Над смертельной сутолокой стоял жуткий вой.
По склону вниз на позиции Невилла неслись тысячи людей с топорами, мечами и гвизармами[11]. Ярость сменялась леденящим ужасом при виде того, как густые ряды атакующих кромсали фланг. Вспомнился какой-то гибнущий рыцарь, что стянул Джона вниз, в ревущую людскую бездну, тяжкое колыхание которой помогло стряхнуть с себя тот мертвый вес. Вот на него бросился с разбегу кто-то еще – полагаясь на накопленную скорость и вес доспехов, этот человек ломанулся сквозь щиты, выставленные для того, чтобы сдержать натиск. Не удалось: рыцарей