Где вы ее спрятали? Под печкой? А вещи мои собрали, как я велел?
– Ты же умер! – выдохнул старик.
– Три года назад, – кивнул солдат. – Там, где я был, не осталось живых.
– Но ты убил упыря…
– А это часть моей работы. Вербовщик не остановился бы, пока вы все не оказались бы на кладбище. Поэтому первое, что делает поводырь, – убивает вербовщика.
– Зачем? – Старик опустился на колени – ноги не держали.
Солдат усмехнулся, глядя на него, пожал плечами – чего, мол, тут непонятного.
– Вы должны жить. Вы – наш резерв, наш племенной скот. Откуда мои хозяева станут брать свежих мертвецов, если живых людей не останется? Рожайте детей, растите их – пока не придет время. И тогда кто-то из вас превратится в нового вербовщика. И он опять пойдет по деревне – от дома к дому, от семьи к семье…
Солдат по-хозяйски шагнул в темный тихий дом, прошел через комнату, сунул руку под печку и вытащил узел с серебром и золотом. Проснувшаяся от шума старуха глянула с лежанки в его сторону – да и обмерла, обомлела. На полатях завозились потревоженные дети, что-то испуганно спросила у мужа молодая хозяйка.
– Спите, – велел солдат. – Рано еще.
Он снял с крюка свою торбу, сунул в нее полученную награду и вернулся в сени.
Опомнившийся старик встретил его у порога: крепко вцепился в берданку, резко вскинул ее к плечу. Выплеснувшееся из ствола пламя ударило солдата в лицо – он покачнулся, отступил на шаг, но не упал. Из разбитой глазницы мертвеца вывались сплющенная пуля, покатилась по полу.
– До свидания, старик, – тихо сказал солдат. – До скорого свидания.
Он подвинул плечом хозяина дома, толкнул дверь и растворился в тумане.
Задыхающийся старик прыгнул за ним, растопырил руки – но ловить было уже некого. Он бросился к забору, повис на калитке, лепеча что-то, умоляя или проклиная – не разобрать.
А мимо него в сырой серой мгле проходили по деревенской дороге люди. Брели медленно, шаркали, спотыкались, следуя на северо-запад за своим поводырем в галифе и шинели без знаков различия. Евсей Халимов, Василий Конев, Настя Степанова, Трофим Блохин – двенадцать человек, двенадцать вставших из могил мертвецов.
Пополнение…
ЧТО ТАМ?!
Хозяева просыпаются от малейшего шума, их лица делаются похожими на восковые маски, глаза – на стеклянные пуговицы. Двери заперты, ставни закрыты, продухи заложены – никому не пробраться в дом. Но они не чувствуют себя в безопасности. Каждый день и каждую ночь, каждый час и каждую минуту страх не отпускает их. Они знают – рано или поздно придет их очередь. Они помнят – смерть рядом. Может быть этой ночью, а может через год брякнет что-то на крыльце, или стукнет на крыше, или хлопнет по наличнику – и на рассвете их станет на одного меньше…
ЧТО ТАМ?! Осенний ветер в трубе воет? Подтаявший снег проседает? Февральская вьюга окно царапает?
Или это смерть уже подходит к их дому?
Страшно!..
После того, самого первого письма – помните? – из крымского Коктебеля я получил немало писем из Советской России. Изо всех ее нынешних кусков, разнообразных и невероятных частей