объяснений, так это то, что в первый раз бывает больно и нужно всего лишь перетерпеть. Зато потом, если муж станет уделять достаточно внимания, все само собой наладится. И будет даже приятно…
А еще в меня старательно вбивали, что святая обязанность любой женщины – всячески ублажать мужа, тогда и жизнь будет слаще. Знать бы еще, как именно это делается…
Тем временем мы оказались в брачных покоях.
Я поняла это по лепесткам, устилавшим пол и постель, одного взгляда на которую было достаточно, чтобы сердце начало бешено колотиться, норовя выскочить из груди.
Стоило переступить порог, как стоявшие у дверей слуги закрыли за нами тяжелые створки, отрезая от остального мира. Я невольно вздрогнула. Все же я боялась оставаться наедине с раан-харом, пусть он и был теперь моим мужем.
А еще в покоях разом стало темнее. По стенам дрожали огоньки свечей – их было столько, что и не сосчитать. И мне понадобилось какое-то время, чтобы после ослепительных залов дворца привыкнуть к новому, не столь яркому освещению.
Лаар опустил меня у кровати и первым делом сдернул с нее покрывало. Розовые лепестки на мгновение взвились в воздух и тут же осели, разметавшись по шелковым простыням. Раан-хар же, не церемонясь, швырнул покрывало на пол и схватился за свободный край моего сареи.
Честно говоря, я ожидала, что он хотя бы скажет что-то. Поцелует… Или что там принято между супругами?
Но вместо этого муж сразу принялся освобождать меня от брачного наряда. Да так рьяно, что я совсем растерялась. Сжалась вся, не зная, как бороться с накатившим смущением. Движения его были быстрыми, резкими, какими-то жадными. Будто он сдерживался всю церемонию, а сейчас наконец отпустил себя. Я даже испугалась, что он ненароком порвет дорогую ткань. Но самого мужчину это, кажется, ничуть не волновало. И от этого становилось еще более волнительно. Обнаженная кожа покрылась противными мурашками, колени предательски дрожали, грозя вот-вот подогнуться.
Украшения раан-хар попросту сорвал. Крупные бусины поскакали по полу, а остатки некогда дорогих и изящных цепей бесформенной грудой остались валяться у ног. Я мимолетно порадовалась, что не ношу серег – вряд ли бы он стал с ними возиться.
Сейчас Лаар ор Гронта походил на помешанного: в глазах его пылал дикий огонь, дыхание было тяжелым и прерывистым. И одного взгляда на его перекошенное лицо мне хватило, чтобы горло сковал ужас.
Он сорвал с меня абсолютно все. Оставив полностью обнаженной, уязвимой, беззащитной. Нетронутой осталась лишь прическа, но та больше открывала, чем прятала от горящих злым предвкушением глаз.
Лаар же резко развернул меня и прижал спиной к своей груди. Он по-прежнему был одет, и рубины, украшавшие шервани, царапнули кожу на лопатках. Раан-хар, как и на смотринах, склонился к моей шее и жадно втянул носом воздух. По его телу прошла волна дрожи. Рука на моей талии сжалась сильнее, буквально впечатывая в крепкое тело за спиной. Кожу на лопатках еще больше закололо от соприкосновения с острыми гранями драгоценных