юноша, но мне послушны. Что прикажу – то и делают. Или ты в претензии?
– Подумав, скажу, что Вас я все же заинтересовал как мужчина. Теперь мне стали понятны их действия. Это значит, что я могу надеяться?
– Можешь. Я ведь не каменная и совсем не старая. Но не хочу, не хочу терзать свое сердце от ревности. Было уже, терзалась.
– Не могу поклясться быть вечно Вам верным – вечность очень большой срок. Но сейчас все мои помыслы только о том, чтобы Вас обнять и полностью разнежить. Другим женщинам в этих мечтах места нет.
– Ох, змей обольстительный! Но нет, пока ты здесь достаточное время не проживешь, себя не покажешь – я все-таки буду как камень.
– А что за службу Вы хотите мне предложить?
– Есть у меня дочь единственная, Ксенечка, пятнадцатое лето у ней заканчивается. Переросток по нынешним понятиям, да у меня понятия свои. Меня саму в тринадцать лет в общество вывели и тут же замуж отдали, а в четырнадцать я родила. Только сыночек при родах задохнулся, и сама я чуть богу душу не отдала. Ксению родила уже в шестнадцать и, слава богу, здоровехонькую. Пусть и она родит не раньше шестнадцати лет. А пока пусть еще поучится….
Так вот, преподают ей науки и искусства несколько учителей. Но ее знаниями по истории и географии я недовольна, а специального учителя по этим предметам нет. Ты ведь изучил их в своем университете?
– Не то чтобы все, но многое, госпожа княгиня.
– Вот и подтяни ее, обогати знаниями. Начать можешь со своей Англии, о которой и я, признаться, знаю совсем мало.
– Может мне и с Вами Англией позаниматься?
– Ну, уж нет, нет. С таким преподавателем я враз в любовницы-матери угожу!
– Тогда я согласен стать преподом Вашей Ксении. Куда и когда мне завтра явиться?
Глава четвертая. Обольщение княжны
Утро попаданца началось с того, что слуга отвел его завтракать в небольшую комнату, где столовались преподаватели Ксении («Со мной будет шесть» – отметил Сашка). Почти все иноземцы: сухопарый немец Карл Рашке был математиком, рослый швед Свен Бе – ботаником, меланхоличный австриец Йоган Краус – музыкантом, подвижный француз Антуан де Пюи – учителем танцев, фехтования и выездки. Только обрюзгший учитель словесности (и до недавнего времени истории с географией) был русаком со странным именем Эраст Мочалов. Каждый препод обучал Ксению попутно и своему родному языку – впрочем, все они владели более или менее русским и преподавали на нем. Нового коллегу эти господа встретили очень сдержанно, подозревая в самозванстве. Завтракали в молчании – то ли тут было так заведено, то ли присутствие Алекса Бартона их сковало. И завтрак был без излишеств: гречневая каша (правда, разваристая, вкусная, с топленым маслом) да взвар с блинами и медом.
Расписание занятий составляла (и изменяла) сама княгиня, поэтому Ксения сразу попала на Алекса. А чего тянуть: червоточину выявлять надо сразу – и удалять.
– Гуд монинг, мисс Ксения, – приветствовал ее Сашка. – Это в переводе с английского означает доброе утро, девушка. Позвольте представиться: