проходов, забранных стальными решетками, по три с каждой стороны. И за каждой из этих решеток сплошная тьма… Тьма?! Благодаря неизвестно как приобретенным способностям, я могу видеть в темноте не хуже, чем при ярком освещении. Но за пределами решеток я не вижу ничего… Что скрывают эти решетки? Как открываются? Открываются ли вообще? Может, толстые металлические стержни просто вмурованы в гранитный монолит.
Почему-то я не испытываю ни малейшего желания подходить к этим решеткам.
Размышляя над всем этим, стою у висящей на цепях плиты и, не зная, что предпринять, дотрагиваюсь до шнурка, словно желая еще раз убедиться в его существовании.
Мои пальцы нащупывают амулет!!!
На плите, словно материализуясь из воздуха, появляется книга! На толстом кожаном переплете имеется небольшое углубление в виде человеческой ладони, словно кто-то с невероятной силой вдавил кожаную обложку, да след так и остался.
Продолжая держать в правой руке амулет, левую кладу на книгу, совместив ладонь с выемкой. В тот же миг сознание меркнет.
***
Я, один из семи, существовал вечно.
Я не знал или не помнил ни своего начала, ни своего создателя, если такой когда-либо существовал.
Я мог на века впадать в небытие, забывая, что было до того.
Я мог, выйдя из небытия, влиться в тело первого попавшегося смертного и овладеть им, заменив его сущность своей, либо, если его сущность окажется сильнее, затаиться в глубине человеческого сознания.
В первом случае сущность смертного умирала, а я приобретал тело в полное свое пользование, удивляя бывших его знакомцев вдруг открывшимися или приумножившимися талантами, появившимися неординарными способностями. Иногда, став обладателем новой оболочки, я продвигался в правители государств, приводя их к процветанию или, наоборот, к уничтожению. Иногда становился пророком, провозглашая новые религии. Иногда развлекался, становясь городским сумасшедшим. Один раз даже позволил сжечь себя на костре, находясь в образе деревенской колдуньи.
В случае, когда сущность смертного оказывалась достаточно сильна, чтобы не позволить мне овладеть ею, я затихал в глубине сознания смертного, постепенно растворяясь в нем, проникаясь его бытием и его идеями, позволяя ему овладеть моей Силой, способной пробудить скрытые человеческие возможности – те человеческие возможности, которые практически вытравлены глупым путем технической цивилизации. И этот второй случай вызывал во мне больший интерес, ибо всегда был полон неожиданных поворотов и решений. Однако и «присосаться» к такой сущности было непросто. В обычном состоянии сущность такого смертного была огорожена непроницаемым щитом. Проникнуть за этот щит можно было, лишь подведя смертного к грани небытия. Очень часто, оказавшись на этой грани, душа проваливалась за нее, и тело умирало.
Когда все проходило удачно и мне удавалось проникнуть в сущность, не убив смертного, начиналось Течение Времени. Если для моей сущности Времени не существовало,