на прием. Снежана Константиновна меня буквально упросила, там намечался какой-то специальный фуршет, чуть ли не «Звезды Губернии» и чуть ли не «с губернатором». Ей на работе дали приглашение на «два лица», а второго лица у нее нет, ну то есть нет именно для официальных и торжественных мероприятий, потому что ведь не со сборщиком же металлоконструкций к губернатору. И Снежана Константиновна искрометно придумала говорить всем интересующимся по поводу, что вот неразвитая подруга (я) упросила ее отдать это самое приглашение на «второе лицо», чтобы круто потусоваться. С губернатором.
Да. А Олаф был традиционно против выхода меня в люди и мечтательно вспомнил неожиданно Юленьку, приговаривая: «А ты знаешь, многих женщин удивительно украшает сломанный нос».
Тем не менее я активно собиралась, наряжалась, рисовала глаза, как в школе на дискотеку, – помню, тогда тени делали из цветного мела с добавлением битых елочных украшений – «для блеску». И вся эта роскошь утрамбовывалась в перевернутую шашку (игра такая – шашки, поддавки, чапаевцы).
Надела свое Черное Платье № 2, с кружевом по подолу, сама, набитая дура, пришивала швом «вперед иголка», Марья-искусница.
Недавняя попытка увеличить парк Черных Платьев до трех штук с треском провалилась. Мне редко когда что-нибудь идет из одежды и обуви. Или эти жуткие зеркала в примерочных возмутительно толстят. Неважно, но обычно свой собственный вид в новом наряде вызывает у меня отвращение. И вот я неожиданно и счастливо встретила потенциальное Черное Платье № 3. Это было чудесное платье, такое черное. Скромный треугольный вырез спереди тонко уравновешивался волнующим нескромным треугольным вырезом на спине. По подолу были хаотично разбросаны аппликации красного и серого цвета, в форме усеченных конусов. Прелесть что такое. Тайно, стараясь не спугнуть фортуны, я просочилась в примерочную. С ненавистью освободилась от пальто, шарфов, двух-трех свитеров и твидовых теплых брюк. Робко посмотрела в зеркало. Платье меня красило, скромный треугольный вырез впереди открывал трогательные ключицы, а волнующий нескромный треугольный вырез сзади подчеркивал бодрый настрой нетолстой спины.
«Хо-хо, – неоригинально подумала я, – хо-хо!»
В примерочную нагло заглянула неприятная продавщица, вертлявая девица с пирсингом в носу, похожим на желтый угорь.
– Нннну нннет… – торжествующе сказала она, – нну нннет… К этому платью не только грудь, а еще и ноги нужны…
Если бы меня в школе хоть сколько-нибудь научили метать гранату, я бы взяла с полу «ничьи туфли на шпильке», оставленные для общественных надобностей, и ловко превратила бы мерзкую лгунью в инсталляцию «Девушка с Каблуком в Глазнице», но гранату метать меня не научили совершенно. Равно как и японским народным приемам борьбы, когда силой разума заставляешь человека откусить свой собственный язык и сожрать его.
Я сняла платье. На несуществующих ногах вышла из магазина, полемично открыв дверь пинком.
Уговаривала