непросто. Впрочем, у вас без меня и вовсе ничего не выйдет, имейте в виду.
– Да уж, – пробурчал Моти. – Нечего сказать, выдумали себе развлечение…
– Вы сможете это, друзья? – требовательно спросил Гуриг. – Сумеете обратить всю злость и раздражение на этих Никчемных-Бездельников-Путешествующих-На-Нашем-Корабле?
– Думаю, да, – ответила Лаюки. – Что-что, а концентрироваться на одной-единственной идее я умею. Да и публика у вас при дворе та еще, я всегда говорила…
– Попробую, – пообещал я. – Когда-то в юности мне удавалось заводиться с пол-оборота и по более пустяковым причинам.
– Там, между прочим, больше дюжины моих коллег из Семилистника, – нехорошо ухмыльнулся Моти. – Толстожопая старая гвардия почтенных, заслуженных засранцев. Ради удовольствия испортить им путешествие можно, пожалуй, временно забыть о том, как вы все меня достали.
– Очень хорошо, – кивнул Король. – Думаю, имеет смысл попробовать.
– Вы пойдете первым, – решила Лаюки. И пояснила: – Если там, на болоте, все-таки не получится ненавидеть только тех, кто плывет на корабле, лучше уж вы нас дождетесь и прикончите, чем наоборот. Моти отправится вторым: с ним вы в случае чего, пожалуй, справитесь. Потом сэр Макс, последней – я. Потому что если уж мне придет в голову устроить на вас засаду…
– Можешь не продолжать, – мрачно хмыкнул Гуриг. – И так понятно.
– А догнать вас я не смогу при всем желании, – закончила она. – Если, конечно, делать интервал в час-полтора, как сэр Макс предлагал.
– Тогда я пошел. – Гуриг поднялся и взвалил на плечи рюкзак. – Сколько можно переливать из пустого в порожнее?! Надеюсь, когда мы встретимся, вы будете раздражать меня гораздо меньше, господа.
– Пожалуйста, будьте очень осторожны, – хмуро сказала Лаюки. – Если сломаете ногу или свернете шею, мне придется перерезать себе глотку. Папаша, дырку в небе над его могилой, умудрился привить мне совершенно нелепые, дикарские представления о профессиональной чести телохранителя.
– Именно поэтому я и сделал тебя доверенным телохранителем. – Гуриг отвесил ей шутовской поклон. – Только поэтому, ясно тебе?
Лаюки побледнела, но смолчала. Великое дело – выучка.
– Вы бы, что ли, пожрали на дорожку, – предложила она, когда Гуриг скрылся из вида. – Потом не до того будет.
– А я чем, по-твоему, занимаюсь? – хмуро спросил Моти, вгрызаясь в очередную кость. – Не переживай, скоро все сожру и стану таким же жирным кабаном, как ты. Будем с тобой сладкая парочка…
– Забываешься, – коротко рыкнула она, но свирепый Магистр притих. Сетовал, что совсем не может себя контролировать, а все же умел остановиться вовремя, как только понимал, что угроза получить по башке перестает быть умозрительной абстракцией.
Мне вдруг стало жаль Лаюки. Она по-прежнему страшно меня раздражала, но я уже привык к этому чувству и вполне мог его игнорировать. А Гуриг и Моти – вот же мерзавцы! –