бокала.
– Вечер в хату. Всё ништяк. Белки переданы, – глухо пробасил бритый.
– Ну, давай обсудим. Не торопишься? Скоро утку принесут.
– До полуночи свободен. Давай пошелестим. Ух ты, какие у тя котлы, – бритый восхищённо поглядел на часы молодого короля. – Много лавэ отстегнул?
– Пятнадцать гринов. Ерунда. Надеваю для понта, так не ношу, – отмахнулся молодой король. – Ну, ближе к делу…
Они тихо о чём-то заговорили, а Вика принялась поглощать салат в счастливой задумчивости: в её голове составился коварный план по завоеванию молодого богача и принуждению его к безоговорочной капитуляции и длительным отношениям. Для этого она опередит всех возможных конкуренток и напросится завтра к нему в секретарши – она придёт в девять утра, густо облитая духами, и скажет: «Вот моё резюме, а вот я, единственная и прекраснейшая! Забирай меня и увози в Лондон!» Ну, конечно, именно так она не скажет – будет большим успехом, если она вообще не потеряет дар речи, когда окажется с глазу на глаз со с молодым королём, но, если не рисковать в этой жизни в двадцать лет, к тридцати годам вы превратитесь в трусливого зайца.
Вскоре салат был Викой доеден, а молодой король и его ломброзианский собеседник обставились блюдами, как мальчишка – оловянными солдатиками, и явно не планировали завершать ужин, пока желудки не будут забиты под завязку. Однако, Вика теперь знала достаточно, чтобы сменить локацию и ловить удачу в другом месте. Небрежно оставив на столе две тысячи рублей (десять, стало быть, шли официанту на чай – пусть треснет от злости), она изящно удалилась. Гигантским усилием воли, сравнимым лишь с усилием мартышки, разжавшей в кувшине лапу с орехами, она заставила себя не оборачиваться и не глядеть на молодого короля. Но и без этого Вика почуяла затылком, как её сверлит хищным жадным взглядом удивительный парень, который материализовался как будто и из её романтической, и из финансовой мечты.
Глава 4
Софья не могла назвать себя невезучей девушкой, но в метро ей постоянно наступали на ноги, точно на спине у неё висела табличка: «Вытри ботинки об меня». В хорошие дни дело ограничивалось какой-нибудь лёгкой бабушкой, в плохие на ней могли потоптаться два-три здоровенных амбала. Сделать с этим было ничего нельзя, она перестала воевать с судьбой на этом направлении ещё в девятом классе и только громко вздыхала, когда очередная чужая ступня припечатывала её туфельку к земле, а потом хозяин этой ступни разворачивался и изрекал: «Ах!.. Это ваша нога? Простите, я случайно». Вот и сегодня какой-то очень приличный на вид мужчина в очках оказался оборотнем – так придавил правую ногу Софьи, что пальцы у неё хрустнули. Хромая, как серая шейка, она доковыляла до университета, завернула в столовую и, в виде самоутешения, купила шоколадку. Дремавшая совесть из-за этой покупки встрепенулась и укоризненно проворчала, что если Софья каждый день будет из-за ногодавов покупать по шоколадке, диета и фигура вскоре пойдут в интересное