это были издержки «одиночного плавания», в которые изредка пускаются оперативные работники МУРа. Однако изредка, недооценив способности и направление удара противника, они попадают впросак и – честь им и хвала за это – выбираются сухими из воды.
Получилось следующее. Поняв, что в гостинице что-то случилось (либо давно готовясь к этому), Занкиев все утро и половину дня провел в работе. Выяснял, кто возглавляет следственно-оперативную группу, возможно, даже выяснял в Генеральной прокуратуре, правомерна ли она, то есть – вынесено ли Генеральным постановление на ее создание, и, когда понял, что руководит ею Кряжин, тут же переориентировал свои интересы на более доступное лицо – Тоцкого. О нем, по крайней мере по Москве, в криминальных и чиновничьих кругах легенды не ходят, а прогибается он перед ситуацией или нет, это еще проверить нужно. И проверка состоялась.
Несомненно, Занкиев положил на это уже немало сил. И вряд ли теперь намерен отступать. Вопрос: зачем ему это все нужно?
Он делает попытки вынуть Яресько из следственного изолятора, словно администратор является родным братом управляющего.
Кряжин выдохнул в воздух струйку белесого дыма и успокоился. В конце концов, ответ и на этот вопрос поможет понять, почему дело получило гриф высокой сложности и особой важности. В конце концов, именно по этой причине оно и передано для расследования старшему следователю Генпрокуратуры.
– Лейникова – в отпуск, в деревню. У Лейникова есть на примете деревня? Так вот, справку из поликлиники – и туда. Сердце. Нужен максимум свежего воздуха и минимум незнакомых студентов с зачетными книжками в руках. А Яресько можно отпускать. Не потому, что Тоцкий влип. Пусть сам выкручивается опер. Не дело это – по гнездам разврата в одиночку шататься. Потому что наговорил Павел Маркович под запись магнитную и бумажную столько, что сейчас он скорее на стороне следствия, нежели управляющего. А чтобы ввести в стан неизвестных пока врагов (Занкиев – не факт) подругу-непонятку, нужно сделать так, чтобы и рыбу съесть, и кости сдать.
И Кряжин спустя полчаса уже подписал у Генерального рапорт о необходимости направления в Мининск двоих сотрудников МУРа для выяснения двух вопросов. Чем занимался господин Резун на посту губернатора, исполняя функции оного, и чем увлекался на досуге.
Вопрос третий советник в рапорте указывать не стал, он шепнул его в кабинете на ушко сыщику при работающем вентиляторе и шуме, прорывающемся сквозь приоткрытую наискось створку пластикового окна: а не совмещал ли господин Резун служебные обязанности с хобби, коим и увлекался в часы досуга.
И вечером того же двадцать четвертого сентября, через два часа после того, как из ИВС вышли растерянные Колмацкий и Яресько, Тоцкий и Сидельников уже пили минеральную воду в самолете, уносящем их на север.
Глава вторая
Яресько сначала не верил в то, что случилось. Выйдя из изолятора на улицу со шнурками и брючным ремнем в руках и копией постановления об освобождении, он с минуту постоял перед зданием на Красной Пресне,