опасность. Деревянная кровля постоянно протекала.
Но московских купцов жизнь приучила и к сырости, и к холоду, и ко всяким неудобствам, а впитанная с молоком матери мелочная скупость мешала лабазникам раскошелиться на сооружение нового, удобного здания. Несмотря на становившуюся все более явной угрозу для жизни и здоровья купцы продолжали торговые операции в тесном, мрачном, сыром и ветхом лабиринте.
Несколько больший интерес к Гостиному двору проявляли власти. В 1767 году Сенат поручил архитектору X. Розбергу разработать проект нового здания. По составленной зодчим смете требовалось около полумиллиона рублей. Такую сумму ни московская администрация, ни казна быстро выделить не могли. Дело замерло на девять лет. Лишь в 1776 году о проекте вспомнили и отправили на рассмотрение в Каменный приказ, где в это время служил Розберг. В соответствии с замечаниями архитектор составил новый проект, но и этот не удостоился утверждения. В 1777 году в докладе начальника Каменного приказа П. Н. Кожина упоминается, что в «Китае гостиной двор пришел в крайнюю ветхость, и все торги безпредельно стеснены» и что Каменным приказом в числе прочих «сочинен прожект», как «оной [то есть Гостиный двор] с приумножением казенного дохода и пользой торговых людей выстроить».
Тем временем предмет переписки продолжал разваливаться на глазах. Московская полиция пыталась предотвратить падение стен путем устройства мелких креплений, навесов и прочих деталей, в основном деревянных. Представители Каменного приказа относились к этой самодеятельности критически, докладывая, что переделки ухудшили положение дел, «оказав утеснение в торгах, городу безобразие, а в случае пожаров совершенное разорение и неизбежную опасность». Справедливость опасений подтвердил пожар 25 мая 1779 года. Бороться с огнем в лабиринтах оказалось невозможным, и Гостиный двор спас от полного уничтожения лишь вовремя хлынувший проливной дождь, быстро загасивший пробившееся сквозь крышу пламя. Выгоревшие части вновь наскоро залатали, и все пошло по-прежнему.
В общем, о состоянии Гостиного двора знали все, но никто ничего не предпринимал. Следствием этого ничегонеделания и стала катастрофа. Размокшее от непрерывных проливных дождей лета 1786 года ветхое сооружение не выдержало. 1 июля в 3 часа дня старые стены в стоявших рядом пятнадцати лавках Гостиного двора затрещали и слегка осели, а затем медленно начали валиться внутрь.
События развернулись в послеобеденное время, которое москвичи издавна использовали для дневного отдыха, поэтому в самом Гостином дворе и вокруг него было малолюдно. Кроме того, торговавшие в нем купцы уже давно были готовы к подобному повороту. Первые признаки начавшегося обвала обратили всех в паническое бегство. Люди сталкивались в тесных и темных коридорах, скользили на грязных, сырых полах. Лишь несколько человек задержались, чтобы собрать и захватить деньги и ценности.
Усталые, много раз латанные стены падали медленно, кренясь и разламываясь на отдельные куски.