я вовсю читал Достоевского. Меня завораживали эти экзальтированные русские, мгновенно переходившие от глубокой подавленности к восторженности. Только что они загорелись какой-то идеей, и вот уже катаются по полу от отчаяния. И вот как-то я сказал своим друзьям: «Зачем мы идем вперед? Что произойдет, если все вдруг решат остановиться?» И мы решили лечь посреди улицы и не двигаться. Пешеходы обходили нас, некоторые отпускали шуточки. Это можно назвать поэтическим актом?
Конечно! Я уверен, что если наши читатели хорошенько подумают, то вспомнят, что и они когда-то подвергали сомнению обыденную жизнь. Кстати, мы тоже один раз улеглись спать перед банком, все грязные и оборванные – живое напоминание о том, что экономический кризис может случиться в любой момент и с каждым, и не стоит зарекаться от сумы. Однако повторю еще раз: это происходило в Чили, в стране, страдающей чем-то вроде всеобщего помешательства. Я убежден, что нигде больше мы не могли бы зайти так далеко. Но большинство чилийских бюрократов заканчивали свою правильную, размеренную жизнь в шесть часов вечера. За пределами учреждений они немедленно напивались и менялись до неузнаваемости, почти физически. Они словно сбрасывали лягушачью бюрократическую шкуру и становились волшебными существами. Вся страна гуляла на непрекращающемся карнавале, дышала разлитым в воздухе сюрреализмом и даже не задумывалась об этом.
Можно ли объяснить эту атмосферу только чилийским темпераментом?
Так называемые разумные люди, те, кто верит в прочность этого мира и земли под ногами, не планируют безумных действий и не совершают их. Но в Чили даже землю трясло каждые шесть дней! Самая основа страны билась в судорогах. Поэтому и людей сотрясала дрожь, и физическая, и экзистенциальная. Мы жили не в твердом мире, управляемом по законам буржуазии, мы существовали в дрожащей реальности. Не было ничего устойчивого, дрожало абсолютно все!.. (Смеется.) Все было неустойчиво, как в материальном плане, так и в плане отношений. Никогда нельзя было предугадать, чем закончится праздник: пара, заключившая брак в шесть вечера, могла распасться к шести утра, гости могли повыбрасывать мебель из окон… И естественно, в сердце всего этого сумасшествия находилась тоска. Страна была бедной, очень социально детерминированной…
Как вы сегодня, с высоты прошедших десятилетий, оцениваете свои поэтические выходки тех времен? Что они вам дали, кроме ярких воспоминаний? Чему научили?
Смелости, юмору, способности оспаривать скучные постулаты обычной жизни, любви к бесплатному действу. Каким должен быть поэтический акт? Красивым, эстетическим и не нуждающимся в оправдании. Может он содержать и элемент насилия. Поэтический акт – это воззвание к реальности, нам приходится противостоять самой смерти, непредсказуемости, нашей собственной тени, клубящимся в нас червям. Эта жизнь, которую мы так страстно пытаемся представить логичной, на самом деле абсолютно сумасшедшая, шокирующая, чудесная и жестокая. Наше поведение, кажущееся нам