животные, хлеб, части автомобиля и т. д. Зрители дерутся за него, как хищные птицы. Ничего не осталось.)
Не знаю, расстроен ли я, что пропустил тот хэппенинг или, наоборот, рад…
Подожди, это еще не все! Пока публика обсуждала живых черепах, змей, бифштексы, волосы и так далее, я поднялся на сцену и сказал: «Обычно билет в театр стоит дорого, а зритель получает взамен мало. Сегодня был свободный вход, вы ничего не заплатили, а получили много. Сейчас полночь. Для последней части представления мне надо подготовиться. Это займет пару часов. Идите, попейте кофе и возвращайтесь в два часа утра».
Раздались аплодисменты, и публика вышла из зала. Через два часа театр был снова полон. Тогда я начал церемонию, ее мне подсказал Ален-Ив Лейауанк. Переодевшись в сшитый по моде двадцатых годов костюм, я стал брить лобок его молодой жены под звуки церковной музыки. На свое тело она налепила несколько фишек домино. Это был очень трогательный момент, атмосфера в зале была сродни атмосфере в церкви. Там была копия скульптуры Родена «Мыслитель», в которой мы пробили молотком дырки. Из головы мыслителя хлынула тушь. Затем мы выпустили в зал две тысячи птичек. К концу хэппенинга я чувствовал себя таким свободным и очищенным от себя самого, что даже не чувствовал, как птицы садятся мне на голову.
В чем заключался смысл этого представления?
Для меня это было словно подведение итогов, ритуальное жертвоприношение всего того, что столько времени было частью моей жизни. Этот хэппенинг не только вошел в историю, но и как бы подвел итог определенного этапа в моей жизни. После представления я был изнурен, обескровлен. Я много думал потом, анализировал свои чувства. Я все время видел, что вокруг меня бродит призрак мрачного разрушения и, как никогда, чувствовал, что театр должен стремиться к свету. Тем не менее я всегда говорил себе: «Не забывай, что цветок лотоса вырастает из ила». Нужно исследовать болото, дотронуться до смерти и грязи, чтобы подняться к чистым небесам. С этого момента я стал сторонником светлого, целебного и освобождающего театра. Я понял, что должен идти в противоположную сторону и пришел к идее театра-совета. Если кто-нибудь хотел выступить в театре, я говорил ему: театр – это магическая сила, личный непередаваемый опыт. Он принадлежит не актеру, он принадлежит всем. Достаточно одного решения или даже намека на него, чтобы эта сила изменила твою жизнь. Приходит пора, и человек перестает ходить по кругу и вырывается из цепей ошибочного самовосприятия. В мировой литературе важное место занимает тема двойника, который понемногу вытесняет человека из его собственной жизни, занимает его любимые места, завладевает друзьями, семьей, работой, превращая человека в парию или, согласно некоторым версиям этого мифа, убивая его. Что касается меня, я убежден, что мы и есть двойники, а не «оригинал».
Вы хотите сказать, что мы идентифицируем себя с персонажем, который на самом деле карикатура на наше внутреннее я?
Абсолютно верно. Наше самовосприятие…
Другими словами, идея, что человек делает себя