переходе, у которого где-нибудь на Черноморке у самого моря двухэтажный особняк стоит.
«Нищий» – его жизненная и самая настоящая трудовая профессия. А отстоит он свою вахту на грязных ступеньках, сдаст свой пост сменщику, чуть отойдет в сторонку, стянет с вспотевшей головы неряшливый парик, скинет быстренько с плеч маскарадный наряд, и перед ними солидный человек. За углом его ждет импортное авто, водитель в униформе.
А Малахов, тот всего своим трудом и умом добился. Ну, честно сказать, начальный капитал она ему-то, конечно, в приданом принесла.
Не пропали вовсе денежки Мамеда, полученные им от бандитов за ворованное с военного склада вооружение. Мамед бесславно погиб, преследуя ее. Деньги остались бесхозными. Она взяла их себе. Может, она поступила неправильно, присвоив их себе. Может, это и так…
Но она их не украла. Можно сказать, что Мамед сам их ей и подарил. Или же это стало достойным ей вознаграждением за то, что она сделала, вернула государству имущество, стоившее в десятки раз больше. Награда за то, что пролила кровь, щедро окропив ею серый песочек на карьере. А отдай она эти деньги, где гарантия, что их не растащили бы начальники…
В темном салоне мягко покачивающейся, стремительно несущейся вперед машины застыла вязкая тишина. Малахов напряженно следил за дорогой. Дальний свет фар выхватывал в темноте длинную и узкую полоску. Машин было мало, при встрече водитель смещался к осевой линии, изредка чуть сбавлял скорость и уходил вправо, чтобы без лишних проблем разминуться с теми, кто ехал в противоположном направлении.
– Жека, – Олег не выдержал и нарушил тягостное молчание. – Ты… зачем это все делаешь?
Не хотелось отвечать, и Жека, как принято на Привозе, переспросил:
– Что я делаю?
Но Филимонов, подогреваемый внутренним возбуждением, от него не отстал, последовательно задал следующий вопрос:
– Ты что, не понимаешь, чем рискуешь, помогая нам?
– Понимаю…
– И почему ты это делаешь? – после недолгой паузы произнес Олег.
Кинув взгляд на зеркальце, поймав отражение интересующегося товарища, Малахов в ответ укоризненно качнул головой:
– А ты, Олег, хотел бы, чтобы я бросил тебя и твоего друга в беде? Забыл о том, что нас связывало многие годы? Ты еще помнишь, что есть войсковое товарищество и воинское братство? Конечно, для многих это просто слова и больше ничего. Для меня – нет. Ты отвлекаешь меня. Мне оно мешает. Это ковыряние в душе чужими руками: зачем и почему…
– Но ты мог бы, – Филимонов, словно жеребец, закусив удила, никак не успокаивался, – поручить дело кому-то другому. С твоими «бабками». Зачем тебе лезть самому головой в петлю? Подставляться и рисковать…
– Олежек, есть на свете вещи, которые никому нельзя доверить, которые надо делать самому. Есть места, куда и короли пешком ходят и сами. Есть некоторые обязанности, которые они должны выполнять сами,