обвиняли в совершении тяжкого преступления и, как мне показалось, вина в процессе была вполне доказана, хотя парень ни в чем не признавался. Сколько я таких видела за пять лет работы секретарем судебного заседания…
Немолодой адвокат аккуратно складывал свои бумаги в портфель, а практикант, видимо впервые попавший на процесс, усиленно листал комментарий к Уголовному кодексу. Я занялась пометками в протоколе судебного заседания и не заметила начала разговора между стажером и адвокатом. Но несколько фраз привлекли мое внимание.
– О судьбе этого парня я знаю больше, чем он сам…, сказал адвокат.
– Не может этого быть, – возразил практикант, – о себе каждый знает больше, чем окружающие.
– Молодой человек, учитесь слышать то, что Вам говорят, а не то, что Вы думаете, – наставительно произнес адвокат, – я сказал, что знаю больше о его судьбе, а не о том, что про себя знает человек. Шекспировский Гамлет говорил, что хотя он и производит впечатление порядочного человека, но мог бы порассказать о себе такие вещи, что лучше бы было ему совсем не родиться… Хотя… хотя порой судьба и личность неразделимы…
Я стала слушать уже внимательнее, продолжая перебирать листы протокола. Впрочем, собеседники не обращали на меня внимания.
– Парню не повезло еще до рождения. Его мать рано вышла замуж, муж был несколько старше ее, жили они вместе с матерью мужа…
– Да в чем же тут невезение, – нетерпеливо перебил практикант, – тысячи молодых рано выходят замуж или женятся, рожают… многие живут с родителями и что, всем не везет с судьбой, все оказываются на скамье подсудимых?
– Терпение, терпение и еще раз терпение, мой юный друг. Не помню, кто сказал, что дьявол – в деталях, а может быть, и не так было сказано, может быть: «Бог – в деталях», не знаю. Впрочем, к моему рассказу это имеет только косвенное отношение.
Мать мужа, то есть свекровь молодой жены, была одинокой женщиной, воспитавшей сына «для себя». Мальчик рос среди постоянных уверений, что она пожертвовала своей жизнью для него… И что он должен это всегда ценить.
Естественно, выбор невесты мать не одобрила, и ее всегда и все раздражало в молодой жене. Она находила множество способов показать сыну свое недовольство.
Осознанно или неосознанно, хотя лично я думаю, что вполне осознанно, она стремилась разрушить семейную жизнь сына. И дело было не в том, хороша или плоха была жена сына – на ее месте любая была бы плохой. Среди «фирменных фокусов» любящей матери были постоянные вопросы о питании и здоровье сына…
– Ну, никак я не пойму, что плохого в том, что мать волнуется за здоровье сына или спрашивает, как он питается, – опять перебил адвоката практикант. – Моя мать тоже это спрашивает. Адвокат внимательно посмотрел на практиканта, помолчал, а затем продолжил:
– Конечно, ничего плохого в этом нет, если знать время и место для того, чтобы задать подобные вопросы. Но мать