Теперь тысячи больных лежат на стадионах, выстраиваясь в бесконечные шеренги. Их воспаленные, обезвоженные тела напоминают кровоточащие язвы. Многие умирают, так и не дождавшись помощи. Больных уже никто не лечит, а мертвых едва успевают убрать. И самое ужасное, доктора тоже умирают. Распластанные на соседних койках с бывшими пациентами они мучаются от внезапных кровотечений, обезвоживания и удушающего кашля. И в конечном итоге все умирают страшной мучительной смертью. А потом их сжигают. Городские крематории работают день и ночь, пытаясь уничтожить все трупы. Но они явно не справляются. Грузовики ежечасно подвозят новых жертв эпидемии и сваливают их у дверей. Женщины, дети, старики, мужчины – все в одной куче… как в старых хрониках про нацистские лагеря.
Сегодня днем, вне себя от суточного дежурства и усталости, я поднялась на трибуну и взглянула на происходящее сверху. Боже! Я никогда не забуду увиденное. Тысячи обреченных людей, метались в агонии от боли и страха, они двигались, стонали, кричали… они рыдали кровавыми слезами, моля о смерти. Их покрытые набухшими язвами тела корчились от боли и кровотечений, изрыгая свои же внутренности. Словно кто-то медленно скручивал их, наблюдая, как сочится потемневшая кровь, и все, что до этого было органами, до последней капли вытекает на бетонный пол. Это продолжалось до тех пор, пока люди, изуродованные, вывернутые наизнанку, не превращались в бездыханное отребье… В этот момент я поняла, если и ад существует – он выглядит именно так.
Мне хотелось кинуться прочь из этого кошмара. Убежать, скрыться и больше никогда не видеть кровавой рвоты, гнойных язв и трупов. Не знаю, как удержалась…».
21 июня
«Сегодня умерла Анна. Она была моей лучшей подругой… ее укусил зараженный… так больно, что не могу даже писать об этом….
Далее неразборчиво.
Профессор был прав. Глупые студенты, мы не понимали, навстречу чему рвемся. Мы шли добровольцами, грезя самоотверженностью и спасенными человеческими жизнями, не подозревая, что тем самым подписываем себе смертный приговор. На эту минуту большинство моих друзей мертвы. Второй год обучения на медицинском факультете оказался для них последним. Я не знаю, как бы поступил Степан, его друзья, согласилась ли пойти добровольцем Анна, знай наперед, чем все обернется.
………….
Мне так страшно. Смерть повсюду. В больнице, за окнами, на лестничной площадке. Количество жертв чудовищно. И оно продолжает расти.
Я поставила себе укол фенобарбитала. Проклятые слезы. Никак не могу остановиться, все время думаю о подруге».
30 июня
«Лазареты заблокировали. Просто забили все двери и окна гвоздями, оставив зараженных умирать внутри. Больше не имеет смысла делать вид, будто их лечат. Спасения нет, даже облегчить боль нечем, все лекарства закончились. Успокоительных препаратов, способных сдержать их агрессию, тоже нет. Остались лишь военные резервные