фиалок тихонько дремлет,
Чужды им беды лесных сестер.
Мукам душевным моим не внемлют,
Не тронет их страсти моей костер.
Напоследок взгляд мой привлек хлорофитум:
Отростки выпустил, местность исследует.
«Жизнь продолжается.» – пришло мне на ум, —
«Еще не конец. Продолжение следует»…
Запахи
Кашлем и хрипом пахнет курильщик,
Потом – «буржуазии могильщик»1.
Пахнет влюбленный конфетно-букетно,
Бритый браток пахнет «чисто конкретно».
Белой фатою пахнет невеста,
Взятками пахнет чиновничье место.
«Жовто-блакытный»2 – яечницей з салом,
След от помады – домашним скандалом.
Панков тусовка воняет помойкой,
Пьяный водитель – больничною койкой.
Мексика пахнет «Просто Марией»3
Грязные руки – дизентерией.
Вечер на даче – стареньким пледом,
Стих этот пахнет психическим бредом.
Шизофрения
Пародия на:
Сколько было сказано, не думая!
Сколько было думая, не сказано!
Это все язык – он на беду мою,
С мыслями идет путями разными.
Вот опять меня ноги не слушают,
С головою, наверно, не дружат.
По промозглым осенним лужам
Тело в медленном вальсе кружат.
Руки вовсе от рук отбились:
Чешут там, где совсем не чешется.
Даже внешне слегка изменились,
Надо мной, как умеют, тешатся.
Каждый глаз норовит в свою сторону
Приумножить обзор окрестности.
Даже ноздри не могут поровну
Ароматы фиксировать местности.
Вот желудок запел ораторию.
Что хотит – то творит! Демократия!
Акапеллой поет территория
По соседству – кишечная братия.
Каждой клеточкой мозга хребетного
Ощущаю я чувств дисгармонию,
И порывы души безответные
Тонут в мелких мыслей какофонии.
Извивается торс мой в движениях
Как девчонка ПикАссо на шаре.
Мозг выносит вердикт: «Шизофреник Я!»
Интересно, каким полушарием?
Ветер-с!
Пародия на:
Его проблемы стали донимать,
А он держался бодро и не ныл.
И вообще, хотел на них плевать,
Но встречный ветер очень сильным был.
Он посреди большого поля
Стоял промокший, хмурый, злой.
С понурой головой от горя
С застывшей на губах мольбой.
Соль капель кожу разъедала.
Трещала и гудела голова.
В носу свербило, а в ушах стреляло.
И в горле комом спутались слова.
В груди едва постанывало сердце,
Ему желудок тихо подвывал.
Во рту