добрался до коновязей, где нашел пару уже с утра поддатых торговцев лошадьми, которые подрабатывали и извозом, а потому после небольшого торга я подрядил одного из них на поездку, причем сумма была если не символической, то точно небольшой. Я бы и больше заплатил, лишь бы на себе в горку мешки не тащить, и дело тут не в лени. Хотя и в ней тоже, чего греха таить.
Жакоб тем временем устроился в корчме как дома. Он занял дальний стол у окна, и был этот стол уже заставлен разнообразной снедью, которую мой приятель методично уничтожал. Как он столько на пару серебрушек смог заказать-то? Или старый добрый корчмарь Иоганн Литке поверил ему в долг? С трудом в это верится.
– Эраст, – с набитым ртом проговорил Жакоб, приятно мне напомнив Карла. Они вообще были во многом схожи – оба здоровые, прожорливые и незлопамятные. – Я тебе вон, свининки велел принести, с хреном, и с горчицей, и еще с яичницей. Одобряешь?
В глазах Жакоба плескалось счастье, а бараньей костью, которую он обгладывал, при желании можно было орудовать как дубинкой.
– Прекрасно, – я нагнулся над большой, как щит, деревянной тарелкой, на которой лежало, наверное, полхрюшки, втянул в себя аромат жареного мяса и почти искренне сказал: – Дивно! Ты окорока заказал для Карла?
– Ох ты! – Жакоб даже жевать перестал. – Забыл! Как сюда входил – помнил, а потом едой-то пахнуло – я и забыл. Каши-то с солониной ох как надоели, нормального мяса хотелось до ужаса. Сейчас схожу.
– Сиди, – остановил я его, порадовавшись про себя. – Ешь. Я сам схожу.
По лицу Жакоба было видно, что ему неловко за беспамятность, но челюсти его снова заработали, методично пережевывая огромные ломти баранины.
Да, такого дома держать – не прокормишь. Не завидую я той, кто его выберет в мужья или сожители. На одну еду работать будут.
Иоганна я нашел в кухне, он орал на поварят, которые что-то то ли сожгли, то ли, наоборот, не дожарили.
– Эта, – надувая щеки, вещал он. – Я из вашего жалования все до грошика вычту, да! Вы у меня, эта, попомните нынешний день!
– Мое почтение, мастер Иоганн, – постучал я его пальцем по спине. – Смотрю, вы все в трудах да заботах?
– Так эта, – повернулся ко мне корчмарь. – Идиоты же! Два фунта отменной вырезки – псам на съедение. Даже наши пьянчуги такое есть не станут. Даже за полцены.
– Какие два? – подал голос один из поварят, выглядевший постарше остальных. – Там и половины этого не было.
– Поговори мне еще! – вызверился Литке и снова посмотрел на меня, как видно, вспоминая мое имя. Лицо-то он узнал, а вот имя – забыл. – Пошли отсюда вон! Все! Быстро, быстро. Господин… мнэ-э-э-э…
– Эраст, – дождавшись, пока поварята покинут кухню, напомнил ему я. – Друг одного нашего общего знакомого.
– Да чей вы друг я помню, – Йоганн криво усмехнулся. – Давно, правда, вашего приятеля видно не было. С весны, почитай, не появлялся.
– Так дел у него полно, – пояснил я. – Приедет, куда он денется.
– Поди знай, – покачал круглой головой Йоганн. – По нынешним временам загадывать сложно.