Кольцо зла12 перед самым домом правительства… Но это уже другая тема.
– Да, вот как вам повезло с родителями. – Джон поспешил прервать неловкое молчание, которое могло образоваться после последних слов Анны, но сами её слова запомнил. Они были близки ему. – А у моих можно только в совершенстве научиться тому, как разрушать чужие нерукотворные миры… Но теперь с этим покончено! У меня, смею отныне надеяться, есть вы, друзья мои!
– Конечно, Джон! Мы рады твоей, наконец скинувшей оковы, откровенности! А то я, признаться, попервости думал, что тебя ничем не пробить. – Они втроём обнялись в горячем порыве. – Теперь ты не один.
– Уж кому как не мне понимать, что это значит! Более того, я боялся людей, я сторонился их, но теперь я понял, что не всё так плохо, и кроме всех прочих есть те, кто поймёт и поможет тебе! Отныне и впредь можете так же рассчитывать на мою поддержу! Один за всех! – и Джон радостно и гордо поднял голову.
– И все за одного!
Улыбка во тьме
Джон возвращался домой уже затемно. Сердце его переполняла непреходящая радость, а думы были светлы и возвышенны. Он шлёпал по лужам под холодным моросящим дождём, не замечая поднявшегося ветра. Редкие фонари освещали усталое, умиротворённое лицо Джона, которому тот день принёс столько неизгладимых впечатлений, но главное потрясение ещё только ждало его. Под курткой он нёс несколько дисков, которые дал ему с собой Уолтер.
Придя домой и запалив камин, Джон вновь не стал включать электрическое освещение. Он достал диски и при неверном свете, отбрасываемом камином, начал рассматривать их. Два диска были битловские – Revolver и Sgt Pepper’s Lonely Hearts Club Band, но его внимание сейчас больше всех привлек третий – с изображением призмы на обложке и проходящими сквозь неё лучами, преломляющимися на выходе всеми цветами радуги. «Как красиво, – подумалось ему. – Послушаю!» И, поставив на диск проигрыватель, уселся в кресле и закрыл глаза. Джон услышал размеренное сердцебиение, и где-то в пространстве заговорил голос: «I’ve been mad for fucking years…»13, затем женское стенание ворвалось в мозг Джона, и он ещё успел подумать, что слышит крики роженицы в момент своего появления на свет, и стоны эти есть ознаменование его будущего мученического пути. Затем произошло что-то невозможное в реальном мире: время словно остановилось. Под раскачивающиеся, с величественной печалью зовущие куда-то звуки гитары, он почувствовал, что тело его само поднимается из кресла к потолку комнаты. Он судорожно открыл глаза и, бросив взгляд вниз, увидел своё тело в том же самом кресле, в котором он сидел!.. Через некоторое время он снова ощутил своё тело полулежащим в кресле, но разум его был где-то далеко; в катарсических судорогах тело его выгибалось, видения, великие и прекрасные, следовали одно за одним: вот он стоит на краю мира, готовый броситься с высокой скалы во имя очищения всего человечества; вот отдаёт он последние крохи неимущим; вот затерявшись в суетной