ну! – Никита окончательно проснулся. – Ну, как они? Ты их вблизи видел?
– Конечно, – закатил глаза Джонни, – он с ними чай пил.
Трофим счастливо кивнул и рассказал подробности встречи с Даяной Бескровных, большинство своих слов заменяя жестами. С каждым его словом Джонни хмурился, на его полудетском лице играли тени сомнений и противоречивых чувств. Он даже сполз со скамьи и присел на корточки напротив Трофима, чтоб лучше видеть его лицо.
– Короче, – произнёс он как всегда игривым голосом, – они тебе понравились.
Трофим помолчал некоторое время, потом решительно кивнул.
– Понимаешь, – протянул он, – теперь я в себе уверен. Уверен, что правильно поступил, когда не стал стрелять в раненных ириканцев на учебном полигоне. Они не такие звери, как нам их описывают. Они… такие же, как мы.
Никита недоверчиво хмыкнул и качнул головой.
– Да, Ник, – Трофим оживлённо повернулся к нему, – во время войны они были нашими врагами, но война давно уже закончилась. После драки кулаками не машут. И когда враг раненый, он не опасен – тоже не стоит зря тратить энергию.
– Только не говори о своих размышлениях Стоуну, – Никита скрестил руки на груди и выразительно посмотрел на друга, – а то и с границы тебя погонят. Вообще попрут из флота.
– Я вот что не понял, Трошик, – прищурился Джонни, яростно грызя сухую веточку, – а чего тебе было и не выстрелить в раненых ириканцев. Это же были муляжи.
Трофим побагровел.
– Нет, Ник, – зло произнёс он, глядя на Джонни, – правда, иногда мне хочется его пнуть.
– Ты очень злой, Троша, – Джонни на всякий случай встал. – Витаминов в организме не хватает.
– Прекратите оба, – устало отозвался Никита, – а то я вас обоих распинаю в разные стороны.
– Ник, – Трофим чуть подпрыгнул на месте, – зачем ты его приволок с собой? Я же просил, только без Джонни!
– От того, – Джонни прищурился, – что как вы вместе, так накачиваетесь стиком в каком-нибудь злачном месте. И это не зависит от того, какой была цель первоначально.
– Ну, не преувеличивай, – мягко протянул Никита.
Джонни внимательно посмотрел на него и ничего не сказал, только отошёл в сторону и стал наблюдать игру воробьёв на ветках куста. Трофим вздохнул. Порой он сам не понимал, отчего его так бесил Джонни.
Джонни был юным и нагловатым молодым человеком. Ему было только семнадцать, но уверенности в себе хоть отбавляй. Наверное, это объяснялось его гениальностью. Пока гениальность Джонни никак не проявлялась, но все знали, что он гений. Потому что весь род его состоял из гениев: гений философии, литературы, кино, химии, кулинарного искусства и прочее, и прочее. Каким гением станет, Джонни ещё не решил, но в основном участь его была предрешена. Причём в сторону всеобщего восхищения, и, надо признать, это сильно действует на самооценку. Если бы Трофим знал заранее, что будет знаменит, был бы немного спокойней. Но, к сожалению, в последнее время он совершенно запутался в себе и в дальнейшей своей судьбе… впрочем, как и в