чувствую, – а ведь он уже совсем не молод. Да, Франсуа Луи настоящий француз, ничего не скажешь. Я уютно устраиваюсь за столиком на улице, под тентом, защищающим от слепящего апрельского солнца.
Франсуа Луи радостно приветствует меня, убегает в помещение, откуда волнами вытекает сложный аромат: уютный – только что помолотого кофе, сладкий – шоколада, и еще какой-то – свежий, бодрящий, вкусный. И моментально, не заставив меня ждать и трех минут, хозяин возвращается, а на подносе у него – крошечная изящно пузатая чашечка кофе и две крошечных шоколадных конфетки на блюдечке. Все это он ставит передо мной, и я сразу же вижу, что кофе сварен идеально – крепчайший, всего на один-два глотка, с вкусной даже на вид, клубящейся великолепной желто-бежевой пеночкой.
Хозяин, однако, не уходит, он расположен поговорить. Галантно попросив разрешения присесть за мой столик, он сначала выражает свое мнение по поводу гибели «Титаника» и… Ох уж этих англичан, у которых все и не могло получиться иначе, они всегда такими были – самодовольными, высокомерными, вот ведь что получается, когда зазнаются, тем более, целый народ! После этого Франсуа Луи обстоятельно излагает самые последние новости о болезни его супруги, критикует действия врачей – ну, ничегошеньки они не знают и не умеют! Потом с негодованием в голосе сообщает, что сын его вот-вот опять потеряет работу. Ну, конечно, он так и знал! Вот же шалопай вырос на его голову! И почему все так получается?! Ведь маленьким он же был таким ангелочком! «Видели бы вы его!» Но это все, конечно, мамочка его драгоценная постаралась. Это она его испортила, так избаловала, а он говорил ей, сколько раз говорил, но разве женщина когда послушает, что ей умный человек говорит! Потом, со слезой в голосе, хозяин докладывает, каким мерзавцем оказался муж дочери: двоих детей произвел на свет, а содержать их не может, и все-то он уезжает в какие-то командировки, ненадолго, на день-два, а дочка постоянно плачет – невесть что думает… А еще притворялся, гад! И ведь он, отец, все видел и предупреждал! Вот как слушаться-то надо родителей! И Франсуа Луи назидательно поднимает свой длинный и тощий указательный палец вверх, долго держит его точно перпендикулярно земле.
«И вообще, – горестно качает он головой, – в стране черт знает что творится, давно уже порядок пора навести, а то нестабильность, вон какой кризис, и о чем только эти радикалы там, в правительстве, думают! Вот раньше – так был же порядок!»
Все это я знаю уже наизусть, ведь я часто захожу сюда, чуть ли не каждое утро. Поэтому слушаю в пол-уха, потом допиваю свой кофе, приветствую словоохотливого хозяина кратким Salut! с отчетливым парижским произношением и покидаю его гостеприимное заведение.
Да, теперь уже я спешу. Тороплюсь в отель – надо собираться. Времени-то остается совсем в обрез, а до гостиницы еще далеко. Взять такси, что ли? Но неизвестно, остановится ли машина в этом месте. Может быть, ее следовало вызвать заранее – попросить хозяина? Надо, однако, попробовать.
…Что-то не слишком уютно мне в этом мире. Время течет очень