были напрасными. Никто из прохожих не обернулся на меня. Они и на Ризанда-то не особо смотрели. Думаю, они попросту не знали, кто я такая. А может, этим счастливым и беспечным горожанам было все равно, кто рядом с ними.
Второй рынок назывался дворцом мяса и соли. На другом берегу стоял его «брат-близнец» – Дворец живности и пряностей. На обоих рынках торговали мясом и многочисленными мясными кушаньями. Да и слово «живность» не было случайным: на этом рынке продавался скот и домашняя птица. Стояли здесь и целые ряды, заполненные сластями, и такие же ряды пряностей. Часть из них была знакома моему носу по далекому детству, когда я сама еще не задумывалась о будущем, а моему отцу оно казалось безоблачным и надежным.
Ризанд шел не рядом со мной, а отставая на пару шагов. Руки он, по обыкновению, держал в карманах. От него я узнала, что многие дома и магазины действительно обогреваются с помощью магии, в особенности столь любимые горожанами открытые веранды чайных и иных заведений. Я слушала его пояснения, но вопросов не задавала. Мне даже не было любопытно, как именно магия обогревает дома и веранды.
Никто не сторонился Ризанда, не шептался у него за спиной, не плевал ему под ноги, как в Подгорье. Наоборот, заметив его, многие тепло и искренне улыбались. Некоторые подходили, пожимали руку, поздравляли с возвращением. Меня удивило, что он помнил имена всех. И его называли по имени, без всяких титулов.
Чем дальше, тем спокойнее и молчаливее становился Риз. Квартал, куда мы забрели, выделялся особо яркими цветами зданий. Они стояли на вершине холма, обрывавшегося к реке. Были тут и магазины. Я взглянула на первую попавшуюся витрину, и у меня внутри что-то оборвалось.
Дверь магазина была приветливо приоткрыта. Здесь торговали красками, кистями, картинами и статуэтками.
– Пожалуй, это самое знаменитое место во всем Веларисе, – сказал Риз. – Здесь обитают художники и ремесленники, творящие искусство. Одних выставочных залов чуть ли не сотня. Словом, здесь можно найти все, что нужно для собственного творчества, и купить плоды чужого. Картины, скульптура, керамика, поделки из дерева – все что угодно. Вообще же, это место называют Радугой Велариса. На другом берегу Сидры тоже есть холм. Его вершину облюбовали актеры, музыканты, танцоры. Видишь, вон там кусочек золота поблескивает? Это один из главных театров. Их у нас пять, но этот – самый знаменитый. Есть театры поменьше. Есть даже амфитеатр на морских скалах…
Ризанд умолк, заметив, что я продолжаю разглядывать улицу и ее причудливые здания.
По улице в обе стороны шли фэйцы и фэйри. Они-то и привлекли мое внимание. Такую породу фэйри я видела впервые. У некоторых были очень длинные руки и ноги. Головы почти лысые – то ли потому, что фэйри их брили, то ли такие от рождения. Но сильнее всего поражала их кожа: почти черная, она светилась изнутри мягким светом, напоминавшим лунный. Помимо чернокожих, попадались чешуйчатые фэйри. Их кожу покрывали переливающиеся чешуйки, которые при ходьбе постоянно