улыбнулась, узнав деревянное тяжелое кольцо, которое Гурт вырезал больше двух лет тому назад.
Она взбежала по ступенькам и несколько раз стукнула в дверь кольцом. Изнутри тянуло запахом свежеиспеченного хлеба, молока и жареного лука.
– Сиди здесь, я открою, – услышала она знакомый женский голос и невольно улыбнулась.
Дом Гурта остался единственным местом в мире, где она чувствовала себя как дома.
Дверь открылась, на Лэа дохнуло теплом.
– Здравствуй, Киана.
– О, милостивая Эаллон! Неужели это ты, Лэа? – Перед девушкой стояла немного растрепанная на вид молодая женщина в белом переднике, с полотенцем в руках, каштановыми волосами, заплетенными в толстую косу, несколько раз обернутую вокруг головы и немного усталыми зелеными глазами. – Как я рада тебя видеть! – Киана радостно обняла Лэа. – Ой, что же это мы стоим на пороге! – спохватилась она. – Проходи в дом, у меня как раз вот-вот обед поспеет.
Киана заскочила в дом, радостно суетясь.
Лэа огляделась. Почти ничего не изменилось с тех пор, как она была здесь больше двух лет тому назад. Все так же посередине комнаты стоит дубовый стол, в углу комнаты стоит статуя Эаллон, стены разрисованы угольком. Возле печи и на полке множество домашней утвари. На лавке сидит, насупившись, значительно подросшая Рут. Ей сейчас восемь. Возле нее стоит колыбелька, а в ней спит розовый, крепко спеленатый младенец. При виде его лицо Лэа озарила теплая улыбка.
– Киана?
– А?
Та ловко и быстро застелила стол белоснежной скатертью и выставляла на него хлеб, нарезанные овощи, горшок с какой-то вкусно пахнущей сдобренной маслом кашей, щи, кувшин молока, холодный квас и многое другое.
– Младенец?
Киана улыбнулась.
– Я думала, Гурт уже сказал тебе. Эаллон была милостива к нам и дала долгожданного наследника. Мы назвали его Джер.
Лэа дернулась при звуке этого имени, но постаралась ничем больше не выдать своей нелюбви к данному имени.
– Рада за вас.
– Ох, что ты! Видела бы ты Гурта, когда Джер только родился. Он опьянел от радости! – Киана понизила голос, чтобы слова не долетели до сидевшей на скамейке Рут. – Ты ведь знаешь, самые лучшие эльфьи лекари говорили, что я не смогу больше иметь детей. Но Эаллон сжалилась над нами.
Киана приложила ладонь сначала к губам, затем к сердцу – традиционный знак поклонения и благодарности богине.
– Рут? – Лэа присела на скамейку рядом с девочкой.
Худенькая, с острыми плечиками и голубыми глазами, светло-золотистой кожей и прямыми соломенными волосами, заплетенными в две толстые косы, как подобает девице, не вошедшей в возраст зрелости, она чем-то напоминала восточную эльфку. Лэа не сомневалась, что без малой толики примеси эльфьей крови здесь не обошлось. Согаден, приближенный к эльфьим границам, кишел такими связями.
– Ты помнишь меня?
Рут кивнула.
– Еще бы. Это не ты тогда спасла меня из пожара, победила