и слева внезапно озверевшие рожи. Я потянул спутников, но не вбок или назад, а вперёд, обгоняя самых ретивых.
– Бей, бей! Туда! – закричал я во всё горло. Мы вырвались в первые ряды и обгоняем, резко свернули в боковой проулок. Мимо проносятся разъярённые лица, в руках неведомо откуда дубинки и камни. Эритору в толчее заехали локтем, с ноздри ползёт красная капля. Мальчик утёрся рукавом, мать вскинулась было ругать, махнула рукой.
– Еле успели. Ещё чуть, и пришлось бы бросать меня с башни, – попытался я пошутить.
– Этого я и боялась. В беспорядки бьют первыми тех, кто живёт особняком, таких не любит никто. Вот люди! Были мирнее мирного! Оборотни!
– Да нет, просто копили злость.
Я хмыкнул, задумавшись, и добавил:
– Вернёмся к воротам. Посмотрим, удастся ли проскочить мимо стражи.
У ворот давка, часть лордов спешит покинуть столицу. Отряды под стягами кабанов, вепрей и прочих хряков да подсвинков зыркают зло, пока вельможи спорят, чьё право бежать первым. Одна из дружин закупорила проход барбакана, стоит, ощетинившись копьями. На прилегающей улочке повозки, крестьяне мнут шапки, не решаясь лезть поперёк оружных людей.
– Здесь не пройти, видишь – лорды спешат отсидеться за крепкими стенами замков? Потому затор, пока ещё вояки разберутся, чей лорд выше. Вы упоминали какие-то связи. Контрабандисты?
– Купцы, – не моргнув, ответила Унрулия, – но и они пользуются воротами. Разве что по реке…
– Забудьте. Течение сильное и на лодке мимо сторожевых башен не выгрести, а корабли в город кто сейчас пустит.
Мы направились к подводам, те пустые или со скудными покупками. Унрулия настороженно придерживает тугой кошель. Ремесленники и крестьяне отводят взгляд. Обошли очередь дважды, в спину пристальные взгляды. На одном из только подъехавших возов дедок в короткополой соломенной шляпе и рубахе до колен с вышивкой. Пряча ехидную усмешку в тощую бородёнку, окликнул сам.
– Люди добрые, садись, подвезу недорого! Только деньги вперёд, а то боязно мне.
– Слышь, батя! А твои где? – сказал я, ткнул в бок Унрулию. Та полезла за парой монет.
– Один я. Послала бабка разносолы огородные торговать. Распродал и обратно, но видишь, не успел. Запрудили, вояки окаянные! – посетовал дед. Помялся, спросил осторожно: – Вы сами кто будете?
– По нам разве не видно? Почтенная мать двух детей желает навестить тётушку. Так и скажешь на выходе.
– А провожатые где? Подозрительно, кабы не пришлось страже на лапу дать!
Дед выразительно посмотрел на кошель, пришлось достать ещё монету. Наконец устроились на возке.
– Дальше что? – спросила Унрулия, крепко сжимает руку сына.
– Сидим, ждём, пока лорды пересобачатся.
С длинной мощёной улицы, опережая всадников, летит цокот копыт. Показался новый отряд, во главе рыцарь, волосы цвета спелой пшеницы развеваются на ветру. Я вгляделся до рези в глазах, вздрогнул и надвинул шляпу пониже. Рыцарь уже около лордов, вклинился в спор как равный, резким рубящим