считаться народной и поддерживать порядок с помощью самого населения. Правда, ограничивалось это пока относительно крупными городами. В малых городах и в сельской местности подобных структур до поры не существовало, что затрудняло заблаговременное выявление и предупреждение «злонамеренных деяний» в отношении государя и его подданных.
Рассказывая о системе безопасности времен Анны Ивановны, нельзя не упомянуть о пристрастии самой императрицы к искусству стрельбы. Государыня была отменным стрелком и практиковалась ежедневно, стреляя на охоте и просто по мишеням, причем не только на пленэре, но и в манеже. В простенках царского дворца находились заряженные ружья, а во время поездок, по воспоминаниям современников, Анна Ивановна не расставалась с одним из своих великолепных штуцеров. Особое направление того времени – совершенствование личного стрелкового оружия императрицы и ее окружения. Отлично стреляя сама, императрица требовала того же и от придворных дам. Увлечение стрельбой для женщины, даже венценосной, в те годы явление довольно редкое. Но, в конце концов, страсть есть страсть, и ее можно понять.
«Странное» увлечение имело, однако, и чисто практическое значение с точки зрения безопасности монаршей особы. Во-первых, Анна Ивановна смогла бы сама защитить себя в случае опасности. Во-вторых, ее меткая стрельба служила сильнейшим останавливающим фактором для возможного злоумышленника. В-третьих, давайте поразмыслим, обучая придворных дам искусству снайперской стрельбы, не создавала ли она тем самым особую группу телохранительниц? Прямых письменных доказательств этого предположения нет, но, как известно, государева безопасность – дело личное и крайне секретное, в том числе и от собственных приближенных. Но если вспомнить историю, документально подтвержденные традиции снайперской стрельбы в России в ближнем государевом круге берут начало еще от Ивана Грозного. Поэтому наше предположение логично и прагматически оправданно.
6 октября 1740 г. у Анны Ивановны произошел очередной и очень сильный приступ каменно-почечной болезни. Бирон, Миних и Остерман убедили императрицу подписать завещание в пользу Ивана Антоновича – сына Анны Леопольдовны, племянницы государыни. Поскольку ребенку было в то время всего несколько месяцев, регентом при малолетнем императоре назначался Бирон. 17 октября Анна Ивановна скончалась, а на следующее утро служилый люд принес присягу новому императору. Текст присяги и манифест почившей государыни о регентстве Бирона отпечатали за одну ночь.
Подобная торопливость фаворита объяснялась тем, что часть гвардии и чиновничества намеревалась передать регентство отцу Ивана Антону Ульриху Брауншвейгскому. Потенциальный мятеж Бирон подавил в самом зародыше. При безусловной поддержке Ушакова, всегда преданно служившего тому, кто находился у власти, 20 наиболее активных заговорщиков арестовали и допросили с пристрастием. Отца малолетнего государя уволили из армии и из гвардии