Тот был бледен, по щекам катился пот. Ему, видно, было очень плохо.
– Резанул прямо на ходу… набежал, как бешеный паук.
Оба замолчали, комиссар думал о молниеносных движениях за дверью и о том, как взлетело лезвие ножа, вспомнил дурноту, какой еще никогда не испытывал.
– Она в квартире? – просипел Эрикссон.
– Нет.
Эрикссон с облегчением улыбнулся, потом посерьезнел:
– Но он хотел тут все взорвать?
– Наверняка собирался избавиться от любых следов, которые могут привести к нему.
Эрикссон попытался развернуть шоколадку, но уронил ее и на мгновение зажмурился. Его щеки стали серо-белыми.
– Я понимаю, ты не рассмотрел его лица… – сказал Йона.
– Не рассмотрел, – слабо отозвался Эрикссон.
– Но что-то же мы видели. Невозможно ничего не видеть…
18
Пожар
Ребята из «скорой помощи» еще раз заверили Эрикссона, что не уронят его.
– Я могу идти сам, – сказал Эрикссон и закрыл глаза.
Когда его несли вниз, у него при каждом шаге санитаров дрожал подбородок.
Комиссар вернулся в квартиру Пенелопы Фернандес. Он открыл все окна, выветрил газ и уселся на удобный диван абрикосового цвета.
Если бы квартира взорвалась, то скорее всего все списали бы на утечку газа.
Йона знал: от него не ускользнул ни один момент, ничто из виденного не забылось. Надо только извлечь все это из глубин памяти, словно предметы с затонувшего корабля.
Но что же я видел?
Ничего. Только быстрые движения белого лезвия.
Вот что я видел, вдруг подумал Йона. Я видел ничего.
Он сказал себе: то, что он ничего не видел, как раз и подтверждает его предположение о необычном убийце.
Они имеют дело с профессиональным убийцей, ликвидатором-«гробом».
Эта мысль и раньше приходила комиссару в голову, но после встречи с противником Йона окончательно убедился в своей правоте.
Он был уверен – тот, кого он встретил в прихожей, и убил Виолу. Целью этого человека было убить Пенелопу, потопить яхту и представить все как несчастный случай. Тот же сценарий он собирался повторить и здесь, но его застали врасплох. Он хочет остаться невидимым, хочет обделать свои делишки, но скрыть их от полиции.
Комиссар медленно огляделся и стал сводить все увиденное в единое целое.
В верхней квартире дети катали по полу мячики. Если бы Йона не выдернул штепсель вовремя, они оказались бы в огненном аду.
Комиссар никогда еще не подвергался такому целенаправленному и опасному нападению. Теперь он знал точно: человек, находившийся в доме исчезнувшей активистки борьбы за мир Пенелопы Фернандес, не был озлобленным неприятелем из лагеря правых экстремистов. Эта публика, безусловно, виновна во многих актах изощренного насилия, но напавший на комиссара человек был прошедшим выучку специалистом, профессиональным убийцей из отряда, оставившего правоэкстремистские