гораздо более абстрактен, чем образ. Рисунки можно разглядывать, передвижение движущейся картинки можно замедлить, а то и остановить. Со словом иначе. Если произношение слова замедлить, его не понять; если слово, не договорив, оборвать, оно и вовсе исчезнет. Поэтому изобретение силлабического письма, позволявшее не только понимать текст, но и внятно его произносить, стало одним из величайших достижений в истории человечества.
В Шумере и Египте люди только со временем освоили силлабическое письмо. Но если идеографическое письмо легко пересекло лингвистические границы (шумеры и египтяне одинаково легко понимали значение идеографических символов), то силлабическое письмо долго не получало распространения. В третьем тысячелетии шумеры постепенно попали под власть аккадцев, которые со временем приспособили шумерскую клинопись для своего языка, но, не овладев языком шумеров, читать их глиняные таблички не могли. Так и в наше время на Западе, где используется латиница, люди не могут прочитать текст на известном им алфавите, если этот текст написан на языке, которого они не знают.
Пять тысячелетий назад в Месопотамии и Египте зародилась новая мощная коммуникационная технология: система графических знаков для передачи и запечатления речи – письменность. Но в связи со сложностью технологии письмо было доступно только элите, и ограниченность доступа к технологии повлияла на социальные и политические аспекты существования местного общества, что привело к образованию иерархии «наложенных» друг на друга социальных структур, а также к возникновению и развитию политических учреждений, со временем переросших в империи.
Исследуя этот процесс, обратимся к Месопотамии, что предпочтительнее по причине большого количества сохранившихся письменных артефактов, а также в связи с наличием на ее территории в третьем и четвертом тысячелетиях немалого числа городов-государств; это позволяет заключить, что эффективная письменная система стимулирует превращение небольших городов в города-государства, а затем и в империи.
Антропологи пришли к заключению, что нынешние, не знающие письма охотники-собиратели относительно равноправны. То же можно сказать обо все еще существующих современных пиратах (разного толка). Причина одна – малочисленность этих групп. Люди могут поддерживать многофункциональные связи только в группах с ограниченным числом индивидов. Когда размер группы превышает 150 человек, ее участники просто не в состоянии удержать в памяти личные качества и индивидуальные предпочтения каждого члена группы и потому не в силах способствовать ее динамическому развитию. Таким образом, когда в группе более 150 участников, между ними теряются постоянные социальные связи, и члены группы стремятся из нее выйти и образовать новую. Среди социологов ограничительный состав группы известен как «число Данбара». Это число величиной в 150 человек названо в честь английского антрополога-эволюциониста Робина Данбара