Нужно будет, при случае и с оказией, навестить в Варне местную власть и сделать в паспортах отметку о въезде в страну. В отношении яхты пока вестей не было – Коля рыбачил в море.
Днем мне хотелось как можно быстрее связаться со Стояном Димитровым – телевизионщиком, а для меня еще и коллегой. После распада соцлагеря ему пришлось покинуть пост главы болгарской разведки и заделаться журналистом, коим он стал после окончания нашего МГУ. Чуть позднее по профессиональной линии он учился в нашем институте разведки в Подмосковье.
Пришлось идти за помощью к Христо.
– Друже, как все же разыскать мне Стояна Димитрова? – начал разговор я.
И тут же услышал короткое:
– Уже готово…
И пока я закрывал рот от удивления, Христо продолжал:
– Твой знакомый – действительно тот самый телеведущий, «наш» Сенкевич… Мои друзья в Софии еще вчера, правда, поздно вечером, сообщили мне о нем… Вот его телефоны: рабочий и домашний, – торжественно закончил Христо. – Будешь звонить?
Сразу связаться не удалось – Стояна не было ни дома, ни в студии. Но, видимо, жена или дочь сказали, что он будет дома вечером. В ходе обоих разговоров я торопился положить трубку, опасаясь втянуться в пространные объяснения. Ведь встречался-то я в Москве по линии Ассоциации ветеранов разведки!
После ужина в местной харчевне, где жаркое превзошло все ожидания, и больше ничего не хотелось, мы смогли рассчитаться за ужин сами – деньги, как и обещал, Славко привез.
Побывали мы все вместе в церкви, и кое-какую сумму я оставил в копилке «на ремонт храма». Ребята во все глаза рассматривали убранство «чужой» церкви. И я кое-что рассказал им об особенностях русской православной церкви за рубежом.
Бывая в разных странах, я подметил, что они, церкви, немного разные, правда, только по убранству. В Канаде, например, все светлое, как и у нас, но значительно скромнее. В Багдаде православная церковь больше похожа на болгарскую: и внешним видом (плоский купол), и внутренне. А вот в Румынии стены храма не белые, а черные – оттого возникает чувство придавленности и ущербности человека перед небесами.
Пройдя до конца одной из улочек в сторону гор, мы оказались у большого цельного камня. Надпись на полированной поверхности на двух языках – русском и болгарском – гласила:
«Здесь, у мыса Калиакрия, года 1791, месяца июля, дня 31 Ее Императорского Величества Российского флота эскадра под водительством адмирала Ушакова в 18 кораблей, 1000 орудий, 9 000 матросов внезапно атаковала и полностью разбила флот Османской империи в 35 кораблей, 2000 пушек, 20000 матросов.
Слава русским морякам.
К столетию битвы – благодарные потомки, года 1891, месяца июля, дня 31».
С пригорка хорошо просматривалась бухта, ее два мыса, развалины крепости на тонком мысу и еще какие-то крепостные остатки по периметру бухты. Где-то там, за этими мысами стояли на якоре турецкие корабли, которые неожиданно атаковал адмирал Ушаков.
К нам, тяжело опираясь на палку, подошел седой крестьянин,