была безвыходная ситуация, – опуская глаза, говорит Вадим. – Меня могли убить.
– Да что ты! – вскакивая на ноги, повышаю голос я и чувствую, как румянец заливает мне щенки. Становится жарко. – Поэтому ты решил, что лучше пусть убьют ее, чем меня? Да? Ты хоть знаешь, через какой ад мне пришлось пройти?
– Я не хотел, чтобы так вышло, – осушая бокал, говорит Вадим и наливает себе вторую порцию. Не верю ни одному его слову. – Но я попал в тюрьму и уже ничего не мог сделать.
– Это не оправдывает того факта, что ты успел пошиковать на мои деньги, до того, как тебя упекли!
– Тебе пришлось все вернуть? – его вопрос звучит настолько по-идиотски, что я начинаю смеяться. Господи, как же все это нелепо! Какого же идиота он из себя корчит, чтобы защититься!
– Представь себе, да! А ты ожидал чего-то другого? Трудно отказать, когда тебя избивают два здоровенных амбала, – с усмешкой отвечаю я, но внутри все сжимается от этих воспоминаний.
– Что ж… – садясь рядом со мной с облачением вздыхает Вадим. – Я рад, что все обошлось и ты со всем справилась.
Похоже, ему надоело ломать комедию кающегося грешника. Тем лучше. Он был безумно жалок в этой роли.
– Ты не хочешь мне деньги вернуть? – неожиданно спрашиваю я. До сего момента у меня ни разу не возникало мысли потребовать у него, все, что была вынуждена за него заплатить. А сейчас эта фраза слетела с губ сама собой. Я даже подумать не успела, насколько это правильно. – Или вот эту яхточку подарить. Как возмещение за моральный ущерб.
Вадим лишь усмехается. Тянет ко мне свои руки, надеясь заключить в объятия, но я уворачиваюсь. Быстро поднимаюсь и отхожу к бару. Ему это совсем не нравится. Он уже решил, как дальше должны будут развиваться события и все остальное его не интересует. И мой отказ не будет иметь для него никакого значения. – Ну, что ты, в самом деле? Мы же не чужие люди!
– Да неужели? – искренне изумляюсь я, и заметив на краю стола ножик для колки льда, беру его в руки. – Не приближайся ко мне. Будет еще лучше, если ты прямо сейчас поднимешь свой зад и повернешь яхту обратно в Марбелью. Тогда я никому не скажу, какой ты чудесный на самом деле.
– Торговаться вздумала? – корчит недовольную гримасу Вадим. Господи, какой же он мерзкий! Как я вообще могла когда-то сходить по нему с ума? Где были мои глаза? И мозги? – Не получится. Я все равно убью тебя. Мне свидетели не нужны!
Наверное, после этих слов мне должно стать страшно. В глазах потемнеть, пульс участиться, испарина на лбу вылезти. Но я ровным счетом ничего не чувствую. Никаких эмоций. У меня есть только одна цель – уйти отсюда.
Вадим пытается отобрать у меня нож, и лезвие рассекает ему ладонь. Он матерится, ищет что-нибудь, чтобы перевязать рану. А я осторожно передвигаюсь поближе к лестнице. Сейчас у меня только один выход. И я согласна на него.
– Дура! – орет Вадим. – Ты даже не представляешь себе, что я тебе