кивнул, глядя на свои записи в блокноте.
– Когда мы с Андреем входили в приемную, в коридор из отдела этнографии, который ближе всего к кабинету директора, вышли Белла и Лариса Викторовна. Я видел, как они прошли в бухгалтерию.
– Что вы делали дальше?
– Сидел у себя, пытаясь справиться с головной болью, потом взял ключ в кабинете Мирры Георгиевны, которая была на своем рабочем месте, и пошел в зал древней истории, где, как вы помните, встретился с вами.
– Наша встреча состоялась полседьмого, я посмотрел на часы. К этому времени уборщица могла быть уже убита. Значит, получается, вы больше часа провели у себя в кабинете в одиночестве, – задумчиво протянул Костин, пристально глядя на Лыкова. – К вам за это время никто не заглядывал?
– Нет.
– Очень жаль. Что-нибудь еще хотите мне сообщить?
– Да вроде бы пока больше нечего.
– В таком случае я вас не задерживаю, – следователь спрятал блокнот в карман. Лыков вышел из кабинета, чувствуя некоторое напряжение.
«Выходит, я попал под подозрение, – грустно усмехнулся он про себя. – Сначала застукали с сигнализацией, а теперь нет алиби. Интересно, кто еще у него на заметке?»
Он прошел в зал заседаний, где застал полулежащую в кресле у открытого окна Беллу. Она пришла в себя, но была бледна, как бумага, впрочем, сидящие у стола Лариса Викторовна и Андрей выглядели не лучше. Узнав от них подробности утреннего происшествия, Сергей зашел к завфондом и поговорил с Верой. Затем, усевшись за стол в своем кабинете и закурив, что было категорически запрещено, попытался систематизировать полученную информацию.
«Мирра Георгиевна сказала, что, когда она вошла в здание музея, часы в холле показывали ровно девять. Кстати, надо проверить, правильно ли они ходят, – подумал Лыков, делая пометку на полях ежедневника. – Пойдем дальше».
По словам заведующей фондом, она взяла ключ от своего кабинета, который единственный из комнат сотрудников, не считая бухгалтерии, находится на ближайшей к холлу стороне коридора, и пробыла у себя около двадцати минут. Затем она вышла и, заметив, что дверь расположенной рядом с ее кабинетом подсобки чуть приоткрыта, решила, что пришла Клара Миктатовна. Она воспользовалась случаем и заглянула, чтобы проверить, забрала ли уборщица свою садовую лестницу, которую та недавно купила и держала в подсобке, загромождая и без того тесную комнатушку, приспособленную для хранения архивных документов, гипсовых копий, списанного инвентаря и прочих не слишком нужных вещей, которыми были заставлены полки узких металлических стеллажей, стоящих вдоль стен. Лестницы не было, но дверь в чуланчик уборщицы, находившийся в глубине подсобного помещения, была приоткрыта. Мирра Георгиевна окликнула ее, затем, не получив ответа, попыталась войти. Однако дверь в чулан, открывающаяся внутрь, не поддавалась, как будто что-то, находящееся за ней, мешало ей открыться. Тогда она, со всей силы надавив на дверь, просунула голову в образовавшуюся щель и заглянула