это только потому, что боимся, как бы, когда-нибудь, и нас не постигла участь жертвы. Возможно, я не прав, но я думаю, что если бы на Земле отменили наказание за убийство, то оно стало бы прочной и неотъемлемой частью нашего и без того не лучшего существования, оно стало бы таким же привычным, как и убийство комара. Впрочем, оно и сейчас является этой, неотъемлемой, частью, и только страх перед наказанием сдерживает клокочущее в нас безумно-дикое желание – убивать себе подобных.
Может быть, именно поэтому, а не в силу там каких-то всенародно-озвученных причин, призывающих к борьбе за, якобы, свободу и, несуществующую в природе, демократию, человек и выдумывает войны. Просто, очень хочется, чтобы была возможность, на полном, законном основании, вдоволь утолить жажду убийства. Ведь, какое это наслаждение, бомбить города и знать, что тебя за это не осудят, а, наоборот, назовут героем, да ещё и медальку на грудь повесят. И плевать на тех, кто внизу, малых и больших, ведь ты несёшь им свободу. Плевать на тех, кто корчится под обломками и с ужасом смотрит на свои оторванные конечности, просто они ничего не смыслят в демократии. Плевать на тех, кто в одно мгновение сходит с ума, собственными глазами увидев смерть своего ребёнка, мы выразим, поэтому поводу, своё глубочайшее сожаление. Плевать на тех, кто, оглушённый взрывами, тянет руки к небу и молит о пощаде, если их не слышит сам господь бог, то разве может услышать человек? Плевать на всех, мы все такие. Просто, для поддержания равновесия, мы, время от времени, меняемся местами, герои становятся жертвами, а жертвы героями. Да, крахры не ошиблись, выбрав именно нас в качестве машин для уничтожения неугодных им форм жизни. Мы справимся.
Людмила чему-то заулыбалась, наверное, ей приснилось что-то хорошее, светлое. Я невольно потёр виски, откуда во мне столько желчи? Бесспорно, этот год не прошёл даром, он научил меня видеть мир не только в розовом свете, или цвете, но и в чёрно-коричневых тонах, мало того, преимущественно в них. За этот год, я в совершенстве овладел искусством убивать, убивать не задумываясь и никогда не жалеть об этом. Я и сейчас вынашивал планы мести, прекрасно сознавая, что если им, когда-нибудь, будет суждено осуществиться, то они повлекут за собой жертвы, а может быть даже, и великие жертвы. Но так уж складывается почему-то, для того чтобы наказать, а тем более искоренить зло, надо совершить ещё большее зло, пусть даже его и назовут в последствии добрым делом. И это неизменно, непоколебимо, так устроен наш мир, а я, всего лишь, маленькая частичка его, и не в моей власти менять основы мироздания. Я лишь могу иногда осуждать их.
В дверь осторожно постучали. Я поднялся и открыл её. За дверью, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял Сергей.
– Я просто подумал, – сказал он, пожимая плечами. – Может, ты спишь. Полчаса осталось.
– Я знаю. Только тихо, не разбуди. Пусть она поспит ещё минут пятнадцать.
Мы прошли в комнату и сели.
– Ну