чудесном медовом месяце не случилось. Ограничась 2 словами, «Все было чудесно, я ходила перед ним в стрингах», Катька не захотела дальше продолжать… Мы переглянулись, нам показалось странным, но все поняли, что что-то там было не то, но что именно, никто не мог додумать.
– В стрингах? С такой-то жопой? И как он ее с таким шнобелем полюбил-то еще, – единственно прокомментировал кто-то из наших девчонок-красоток, следящих за собой сверх меры, – что-то сомнительно… Явно хочет пустить нам пыль в глаза и прихвастнуть. Но об этом не долго судачили и уже к концу рабочего дня и забыли. А Катька просидела весь день тихая, как мышь, за своим столом в углу. Шел обычный рабочий процесс, прошел, наверное, месяц с той Катькиной поездки на Мальдивы, как она опять нас огорошивает.
– Я лечу на помолвку к Йохану, он сделал мне предложение, надо познакомиться с родителями…
Тут мы вообще упали… Шеф ее опять отпустил. Катька улетела. Прилетает через две недели с кольцом помолвочным. Мы продолжаем не верить своим ушам и глазам.
– Надо же какая проныра! – с завистью в голосе говорит одна тетя из соседнего отдела.
– Они из глубинки все такие…, – добавляет кто-то.
А я понимаю, что, а) лишилась помощницы, б) дала старт-ап отношениям в) меня поюзали.
Катька тем временем пакует вещички в коробочку, подписывает заявление на увольнение у шефа и, довольная, сваливает с работы, заниматься выездными визовыми делами. Через какое-то время у нас у всех на рабочей почте появляются ее фото в подвенечном платье с мужем-голландским бугайчиком 24-х лет.
Проходит год. Катька прилетает в Москву. Мы с ней сидим в кафешке в центре Москвы, и я ее прошу рассказать о Голландии, о замужней жизни, и о том «как вообще?» Катька с опущенным в чашку с кофе лицом увиливает от вопросов, смотрит в окно, а не на меня, короче всячески хочет побыстрее свернуть беседу.
– Неужели тебе он так не нравится? – спрашиваю я, – но в чем причина?!
Катька отмалчивается. Она оказалась вообще очень скрытным и «себе на уме» человеком.
– Не хочу я с ним жить, – лишь отвечает она, – но тебе не понять почему.
Конечно не понять! Молодой парень, ее содержит, взял к себе в Голландию, отдельная квартира под Амстердамом, машина! Что ей еще надо, ничего не имущей? Но на той встрече так ничего и не прояснилось – Катька сор из избы не стала выносить. На том и разошлись.
Проходит еще год, и я уже сама лечу жить заграницу, но не в Голландию, а со своим гражданским мужем в Германию. Мы продолжаем списываться с Катькой и из Германии: ей скучно там, мне скучно в Германии – муж работает, с утра до ночи пропадает, я хоть и хожу с 10—00 до 18—00 в Институт им. Гёте учить немецкий, но после 18—00 меня берет тоска. Друзьями в Берлине я не обзавелась, потому что с немцами трудно дружить, не зная немецкий, а только уча его, а давался он мне плохо. К тому же немецкий