в руках. Это была охапка желтых, мелких горьковато-пряных хризантем. Игорь Львович был в серой замшевой куртке и синих джинсах. Лицо бледное, волосы влажные, наверное, от дождя, слегка вились, спадая на лоб. При других обстоятельствах Лора бы непременно спросила, куда они едут. Но то при других обстоятельствах.
Они долго ехали молча. И если первое время Лора тяготилась тишиной, то потом привыкла и просто сидела, утопая в откинутом мягчайшем кресле-сиденье, уткнувшись носом в ворот плаща, и считала мелькавшие за запотевшим стеклом фонари.
Выехали за город. Дождь кончился, дорога – черная блестящая лента, – казалось, вот-вот оборвется, и они, оторвавшись от земли, взлетят в темное, пугающее небо. Никогда в жизни Лора еще не испытывала таких острых ощущений. Она была как во сне. Все казалось ей нереальным.
Они въехали в лес. Некоторое время петляли по узкой дороге, рискуя врезаться в оранжевые, освещенные светом фар, ровные стволы елей, пока не остановились возле невысоких ворот. Игорь Львович помог Лоре выйти из машины, жестом указал на посыпанную гравием тропинку и со словами: «Осторожно на каблуках», открыл ворота и включил свет. Она так и не поняла, как он это сделал. Они стояли возле крыльца двухэтажного дома из красного кирпича. В окнах горел свет.
– Там никого нет, не бойтесь, – предупредил ее немой вопрос Седов. – Проходите, я сейчас поставлю машину и запру ворота.
Он открыл дверь, и Лора увидела перед собой огромного серого в пятнах дога. Глаза собаки смотрели спокойно, словно она была заранее предупреждена, что хозяин вернется не один.
– Не бойтесь, это Бертран. Он вас не тронет. Проходите в комнату.
Лора, не раздеваясь, прошла и села на стул. По всей видимости, Седов жил здесь недавно и бывал в этом доме крайне редко. Не пахло в нем человеческим духом. Слабый запах краски и лака, которым был покрыт паркет, смешивался лишь со свежим ароматом кофе. Кофе наверняка пил не Бертран.
Игорь Львович вошел в комнату почти беззвучно. Подошел сзади и обнял Лору. Руки его заскользили по ее бедрам вверх, поднимая полы плаща, юбку. Она поняла, чего он хочет, и щека ее легла на полированную столешницу низкого журнального столика. За ними наблюдал Бертран. Интересно, понимал он, что происходит?
– Как вас называл ваш муж? – услышала она неожиданный вопрос, чувствуя, как Игорь Львович замедляет темп, между тем как его руки продолжают крепко сжимать ее плечи. – Никак. Так и звал – Лора, – прошептала она, задыхаясь.
– Он делал вам так?
– Нет. Он делал это с другой женщиной.
– Повернитесь ко мне, Лора, – Седов поднял ее и повернул к себе. – Вот постойте так, не двигаясь, хорошо. Вот так, еще чуть-чуть…
Он опустился перед ней на колени.
Серый дог вытянулся на ковре, положив большую прямоугольную голову себе на лапы.
Когда она пришла в себя, Седов уже обнимал ее. Терся головой об ее щеку, словно успокаивая.