военное искусство. Впрочем, Вэй Ляо-цзы сводит эти элементы к производному от них, но являющемуся решающим: наличие «пути» у себя в стране действует деморализующе на противника, отнимает у него всякую мысль о сопротивлении, наличие «мощи» у себя внушает своему народу и войску чувство полной уверенности в победе. Таким образом, Вэй Ляо-цзы сводит все к фактору внутреннего единства.
Это вообще характерно для него. В IV главе своего трактата он говорит: «То, чем полководец сражается, есть народ, то, чем народ сражается, есть дух. Когда преисполнены этого духа – бьются, когда дух отнят – бегут». Однако в данном случае для нас важно только то, что и историки, и военные писатели вроде Вэй Ляо-цзы и Ли Вэй-гуна ставят, подобно Сунь-цзы, сражение как метод борьбы с противником на втором месте. На первом месте у них другие пути достижения победы.
Но при такой точке зрения к полководцу, ведущему войну, предъявляются особые требования.
В I главе своего трактата Сунь-цзы, перечисляя качества, потребные для полководца, на первом месте ставил ум. Это не случайно. Это требование ума находит здесь, в III главе, свое объяснение. Полководец должен уметь победить «не сражаясь». А это значит, что он должен уметь «размышлять», «вырабатывать план»; он должен уметь «нападать замыслом», «нападать планом», т. е. владеть искусством стратегического нападения, как мы передаем по-русски это выражение Сунь-цзы. Нужно уметь «разбить противника умом», как говорят комментаторы Мэй Яо-чэнь и Ван Чжэ.
«Самая лучшая война – разбить замыслы противника, на следующем месте – разбить его союзы», – говорит Сунь-цзы. Это значит: средств стратегического нападения два – разрушение плана противника и изоляция его. <…>
Комментаторы обращают внимание на те исторические факты, которые могут служить примерами именно таких действий. Так, например, Ду Му напоминает о том, как в середине VI в. до н. э. Янь-цзы – полководец и советник циского Цзин-гуна – заставил цзиньского Пин-гуна отказаться от замысла напасть на Ци. По описанию Сыма Цяня, дело произошло таким образом. Пин-гун, задумав нападение на Циское царство, прежде чем предпринять что-либо, сохраняя свое намерение в строгой тайне, направил в Ци своего советника Фань Чжао в качестве официального посла с поручением разведать положение дел в этом царстве. Фань Чжао явился в Ци и был, конечно, принят царем. В честь посла большого и могущественного государства, каким было тогда Цзиньское царство, был устроен пир. На этот пир были приглашены все главные советники и военачальники Циского царства. Фань Чжао увидел, что ему предоставляется благоприятный случай познакомиться с тем, каковы помощники у циского правителя, т. е. определить, в какой мере опасен будущий противник. Поэтому он задумал произвести некоторое испытание их. Он заметил, что на пиру царь и его придворные наливают вино в особые сосуды. Тогда он потребовал, чтобы ему налили в сосуд самого царя. Цзин-гун приказал удовлетворить его просьбу. Но когда Фань Чжао, выпив вино,