Записки куклы. Модное воспитание в литературе для девиц конца XVIII – начала XX века
всякое желание пококетничать, демонстрируя стройную ножку в ажурном чулке[201].
Однако героиням детских рассказов не до кокетства. Изготавливая чулки, они страдают не только от усталости, но и от боли. Рукодельная работа требует владения опасными для ребенка колющими предметами – иглами, ножницами, спицами, крючками. Однако писатели словно не замечают этого, хотя в детских книгах непослушные дети нередко умирают от ничтожных причин, например от съеденного без спроса яблока[202]. Пролитая за шитьем кровь становится ключевым элементом «женской инициации», а сама иголка является метонимическим женским образом. Описание иголки, например, в загадках имеет телесно-женские коннотации: «Хотя имею я небольшую дыру, собою гладка, тонка и чиста; но великую оною приношу пользу, а без нее была бы совсем не нужна. Не имея силы, одним искусством своим отправляю славные и превосходные дела. Мое тело покоится в чистом домике; кто не умеет со мною обходиться, тому часто отворяю кровь»[203]. Штопальная игра в одноименной сказке Г.Х. Андерсена наказана по заслугам за холодность и высокомерие, но в гендерных нарративах все персонажи из швейного мира имеют положительные коннотации.
Малютка Катенька в рассказе А. Пчельниковой «Вот как девочки учатся шить» уколола пальчик и плачет: «За шитьем всегда так устаю! И притом беспрестанно колю себе пальцы». Мать напоминает дочери об уговоре: «Ты не будешь играть с твоей большой куклой до тех пор, пока не будешь в состоянии помочь мне сшить ей приданое». На это девочка отвечает: «Помню, маменька, но мне кажется, что я разлюбила мою куклу с тех пор, как начала учиться подрублять для нее»[204]. Стимулом для занятий шитьем становится посещение детского приюта – характерный для назидательных произведений эпизод. Этот воспитательный прием приводит к желаемому результату. При виде того, как безропотно трудятся приютские дети, маленькая дворянка берется за шитье. Другой способ побудить юных героинь заняться шитьем – продать сшитую ими кукольную одежду и вырученные деньги направить на нужды неимущих. Разумные матери нарочно вкладывают в ящички для рукоделия куски грубого холста, чтобы девочки шили из этого материала одежду для бедных. «Я желаю, чтобы вы час в день употребляли на шитье бедным», и это желание воспринимается дочерьми как приказ[205].
Малолетние дворянки идут на немалые жертвы ради помощи неимущим. Юная аристократка Лидия берется сшить для бедняков передник из толстого полотна. Ее высокородная подружка в ужасе: «Я удивляюсь, как матушка твоя допустила тебя, чтобы ты употребляла свои прекрасные пальчики для шитья такого толстого полотна. Сия работа приличествует более твоей служанке. Куды как прекрасное упражнение для благородной девицы! Шить фартуки крестьянским девкам!»[206] Разумная мать пресекает подобные разговоры: «Я надеюсь, что во всю твою жизнь будешь ты почитать за величайшее удовольствие делать благодеяние».
Девочка