там однажды вечером, сидя у пастушьего костра, я снова услышал древнюю легенду о Дермоде О’Конноре. И когда пастух неторопливо разворачивал вычурную ткань повествования с обильно вплетенными в нее гэльскими фразами, я вспомнил, что в детстве бабушка рассказывала мне эту историю.
Вот она вкратце. Жил да был вождь клана О’Коннор, и носил он имя Дермод, но люди прозвали его Волком. В давние времена О’Конноры были королями Коннахта, правили железной рукой. Они поделили Ирландию с другими кланами: на юге, в Мунстере, властвовали О’Брайены, а на севере, в Ольстере, О’Нилы. Заключив союз с О’Рурками, О’Нилы вступили в войну с Мак-Мюрреями. Будучи изгнан О’Коннорами из Ирландии, Дермод МакМюррей вернулся, да не один – он привел графа Пембрука[14] и его нормандских авантюристов. Когда Тугой Лук высадился в Ирландии, верховным королем этой страны был Родерик О’Коннор – по крайней мере, считался таковым. И свирепые кельтские воины из клана О’Коннор боролись за свою свободу, пока могучее нормандское нашествие не обрушило их власть. Слава этих героев не померкнет в веках.
Когда-то и мое родное племя сражалось под их знаменами. Но у любого дерева есть гнилой корень, а в большой отаре непременно заведется черная овца.
В клане О’Коннор такой черной овцой – чернее свет не видывал – был Дермод.
Этот человек мог поднять руку на кого угодно, даже на своего родича. Он не возглавил благородных воинов, чтобы добыть себе власть над островом Эрин или изгнать с него захватчиков. Нет, он стал безжалостным разбойником. Что норманн, что кельт – ему все едино: прикончит и ограбит. Со своими бандитами Дермод вторгся в Пейл, огнем и мечом прошел по Мунстеру и Лейнстеру. Этого злодея проклинали О’Брайены и О’Кэрролы, а О’Нилы травили его, как волка.
И всюду его путь был отмечен кровью и пепелищами. Но шайка таяла – кто дезертировал, кто погибал в частых схватках, – и в конце концов Дермод остался один как перст. Он жил среди холмов, хоронился в пещерах и ущельях, просто из кровожадности зверски убивал одиноких путников, вторгался в хижины землепашцев и пастухов и насиловал женщин. Легенды изображают его чудовищем, свирепой нелюдью. Вероятно, он и впрямь был огромного роста и жуток обличьем.
Но бесчинствовал Дермод недолго. Однажды он убил юношу из клана Кирован, и возмущенные родственники из города Голуэй отправились мстить. В дикой глуши на разбойника наткнулся сэр Майкл Кирован, мой прямой предок, чье имя ношу и я. Содрогаясь от ужаса, холмы следили за тем поединком. Звон стали достиг ушей отряда, который скакал во весь опор, прочесывая окрестности.
Родичи обнаружили сэра Майкла тяжело раненным, а Дермода О’Коннора умирающим – у него была рассечена лопаточная кость и в груди зияла страшная рана. Но столь сильны были гнев и ненависть, что Кированы накинули разбойнику петлю на шею и повесили его на высоком дереве, что росло у края обращенного к морю обрыва.
– То дерево стоит и сейчас, – продолжал мой друг-пастух, помешивая хворост в костре. –