дорогу, ведущую к Колонии Клавдия. Темной ночью разбойники напали на них, вырезали всех до единого солдат, осмелившихся поднять на них меч, а остальных увели с собой. Голову центуриона они накололи на копье. Главарь бандитов, кто бы он там ни был – кстати, местные жители дали ему прозвище Обдурон, – быстро вычислил, откуда родом были воины трех других центурий. На следующую ночь он окружил лагерь, призвал убить офицеров и пополнить ряды борцов за независимость «их народа» во имя богини Ардуины. И они его послушались. Ее имя имеет магическую власть над людьми, выросшими в местных темных лесах.
Скавр запустил руку в лежавший у его ног мешок и извлек из него погнутый кавалерийский шлем.
– Это, случайно, не его шлем?
Канин взял у него шлем и пристально посмотрел на забрало – шлем Юлия, когда тот боднул противника, оставил на полированной бронзе внушительную вмятину.
– К сожалению, нет. Будь это его шлем, это решило бы основную часть наших забот. Мы бы, образно выражаясь, отрубили гадине голову, но эта штука слишком убога, чтобы принадлежать ему. Как я понимаю, вы сняли его с какого-то разбойника – из числа тех, что напали на вас по пути в Тунгрорум?
Рутилий кивнул, и его собеседник развел руками в жесте разочарования.
– Теперь тебе понятно, каким авторитетом он пользуется? Даже самые тупые бандиты сообразили, что легенда о могучем Обдуроне им только на пользу.
– Но почему «Обдурон»? Почему он называет себя «безжалостным»?
Канин невесело улыбнулся:
– О, это он не сам придумал! Это имя ему дали горожане, когда стал понятен его нрав, после тех первых случаев, когда его подручные напали на заставу или на отряд солдат. Как я только что тебе рассказал, он их убил, всех до единого. Никаких зверств или изощренных пыток, но и никакой пощады. Он оставил в живых лишь несколько человек, которых увел с собой в лес, предположительно для того, чтобы принести их в жертву своей богине. И одного человека, которого он отправил ко мне – донести до нас весть о его победе.
Скавр нахмурился:
– Отправил именно к тебе?
Префект мрачно усмехнулся, и его лицо сделалось печальным.
– О да, именно ко мне. Похоже, он возжелал увидеть меня мертвым. Он насмехается надо мной в каждом новом послании, что мы от него получаем. Тот, кого он оставил в живых, находит меня и сообщает в самых омерзительных подробностях, что случится со мной, когда я попаду к Обдурону в плен. Этот мерзавец запугивает несчастных тем, что, если они не передадут мне в точности его слова – а он об этом узнает, – их постигнет та же страшная участь, что уготована мне. Он приказывает им сообщать мне эти угрозы публично, а не наедине, чтобы их услышали как можно больше людей.
– Из чего следует, что у него есть надежный источник в твоем окружении, не так ли?
Квинт опустил глаза и какое-то мгновение разглядывал свои сапоги.
– Да, эта мысль тоже приходила мне в голову. Кто бы он ни был, этот человек или сильно предан ему, или ужасно его боится. Может, это кто-то, у кого взяли в заложники члена семьи,