богато убранную пещерку. На полу, устланном персидскими коврами, с ворсом, в котором ноги утопали по щиколотку, среди многочисленных подушек и подушечек сидел Мудрейший.
Он был невысок, плотного телосложения, в белой одежде арабов и теплом пестром халате, с красной чалмой на голове.
– Я приветствую тебя в моем доме, де Морель. Пусть пошлет Аллах мир сердцу твоему и удачу в делах твоих, – произнес Мудрейший и указал на гору подушек, приглашая сесть.
– Благодарю, о мудрейший из всех живущих ныне, – склонился я в почтительном поклоне и прикоснулся рукой к своей груди. – Пусть беда и бедность никогда не найдут дороги в твой дом. Прими от меня сей дар в знак моего безграничного восхищения твоей мудростью. Слухи о ней разносятся по земле быстрее лани, – и протянул шкатулку из сандалового дерева, доверху наполненную крупным жемчугом.
– «Подумав как следует, мысль излагай, а стен без фундамента не воздвигай», – произнес мудрец изречение персидского поэта-моралиста Саади Ширади.
– Я пришел, чтобы услышать твой совет, где искать первородных вампиров.
– «Тот, кто дает упрямцу совет, сам нуждается в совете», – мудрейший продолжал цитировать Саади.
– Он мой враг.
– «Самое большое зло, которое может сделать нам враг, это приучить наше сердце к ненависти», – это сказал ваш французский мудрец Франсуа Ларошфуко. – Мудрейший наклонился и внимательно посмотрел в мои глаза.
– В моем сердце нет ненависти, оно не способно ее чувствовать. Но я должен уничтожить его: он сеет зло.
Мудрец откинулся на подушки и произнес почти равнодушно:
– Овидий сказал: «учиться дозволено и у врага». Он хочет, чтобы ты мучился и искал его.
– У меня нет желания ждать, когда он сам придет ко мне.
– У Саади есть: «И зноем дня не будет опалён тот, кто в терпенье закалён».
– Но у него есть и другое: «Кто злому поможет, тем самым, поверь, он людям готовит немало потерь».
– Да, но он же и говорил: «Что наспех делается – недолго длится». Отправляйся в Индию, к шаману Самадхи.
Мы с Изамом неспешно спускались с горы Шам. Я думал о том, что не нужно быть большим мудрецом, чтобы вести беседу чужими изречениями. На что убил свои столетия этот «мудрец»?
Изам спросил:
– Ты разочарован?
– Прости, он ваш мудрец. Но…
– Но, не сказав ничего, он сказал все, что должен был сказать – он указал тебе путь. Пойдем, де Морель, день мы переждем в моем доме, а ночью нас ждет охота.
Мы вышли к небольшому поселению: несколько маленьких лачуг, сложенных из светлого камня, лепились к отвесной скале, укрывавшей их от палящих лучей солнца. В каменной чаше, рядом с домиками, лежало маленькое, круглое, как блюдце, озерцо с небесно-голубой водой. По склонам террасами спускались огороды и небольшие сады.
Прячась от палящего зноя в прохладном доме, мы лежали на устланном циновками и коврами полу, среди подушек и старинных бронзовых курительниц с зажженными