местным кади, я приказал ей бережно хранить. Больше я для нее ничего не мог сделать. Просто не знал, куда еще меня может забросить судьба.
Кстати, лето тысяча двести шестнадцатого года прошло спокойно, даже количество поездок резко снизилось. Начал привыкать к семейной жизни, стараясь не оставлять надолго беременную Зою. Но после смерти правителя Халеба ал-Захира в октябре тысяча двести шестнадцатого года все резко изменилось. Угрозы династии Айюбидов возрастали со всех сторон. С востока все ближе придвигались армии великого султана хорезмшаха Мухаммада[78]. Сельджукский правитель Кейкавус бин Кейхосров[79] воспользовался неурядицами в Халебе, где за престол конфликтовали младший сын ал-Захира ал-Азиз[80] и старший сын ал-Салих Ахмад. Из Европы приходили все более грозные вести о подготовке франков к новому походу.
Принц теперь предпочитал оставлять Абу Сахата около себя, посылая меня то на север к младшему брату, то на юг к отцу. Я даже не присутствовал при рождении Максима. Максим, так я назвал мальчика, родился в январе тысяча двести семнадцатого года. Как раз в это время я был на крайнем северо-востоке империи с посланием к эмиру Мосула[81].
Летом тысяча двести семнадцатого года напряженное ожидание разразилось конкретными действиями. Султан покинул Каир и после непродолжительного визита в Карак появился в Палестине. Пока он маневрировал с небольшими силами через Рамле[82], Лидду и Наблус[83] к Байсану, венгерский король Андреас[84] в ноябре прервал сообщение через Палестину между Египтом и Сирией. Запаниковавший султан приказал сжечь Байсан и отступить всеми силами за Иордан. Но принц ал-Муаззам отказался бросить свое владение Палестину и отступил к югу, прикрывая Иерусалим. Естественно, что я был с войсками принца.
Султан отходил правым берегом Тивериадского озера к Сирии, закрепившись южнее Дамаска. Отсюда он разослал письма ко всем мелким правителям империи с требованием выслать войска и деньги. Крестоносцы разграбили Байсан и его окрестности, преследовали султана почти по пятам, но не решились напасть на Дамаск. Осада такого города, как Дамаск, дело затяжное, на годы. А денег для длительной осады у крестоносцев не было. Ведь войску в поле нужно платить, и платить немалые деньги. Поэтому они свернули к богатому Баниасу[85], но не смогли его взять, поживились неплохо в его окрестностях и через Табарию вернулись по Кармиэльской долине в Акко. Почти сразу после возвращения в Акко крестоносцы попытались взять штурмом крепость Табор. Они простояли у крепости неделю, предприняли два штурма, но крепость выдержала осаду. Непогода, отсутствие денег, начавшиеся болезни – и армия крестоносцев отступила. Я пишу «крестоносцы», когда речь идет о прибывших из Европы рыцарях и просто солдатах, принявших на себя «крест», то есть обязательство воевать за возвращение Гроба Господня. Местных рыцарей и их войско принято называть франками, так как большинство рыцарей здесь происходят из Франции и имеют там многочисленные