ты, надо думать, этого не знал.
Я покачал головой.
– Откуда бы? Ты же видел: он лежал вниз лицом. А я к нему даже не прикасался. Да-а… Тогда моё дело действительно плохо… А второй? Ты сказал, что их два.
Вильямс открыл папку, лежавшую перед ним, и достал оттуда конверт.
– Узнаёшь?
– Ну да, этот конверт она дала мне в кафе, в нём 800 долларов. А что, на рынке цен за убийство резкое падение?
– Это не он. Это его брат-близнец. Мы нашли его в твоём офисе на столе между бумагами. В нём чек на 15 тысяч. Это, конечно, ниже официального курса оплаты заказного убийства, но вкупе с тем, что у тебя самого были причины… Ну, ты понимаешь.
Я снова качаю головой.
– Гениально. Как она это сумела? Я же с неё, по-моему, глаз не сводил. Хотя… она могла, пожалуй, это сделать, когда я рассматривал фотографию.
Развожу руками, насколько это позволяют наручники и говорю:
– Похоже, шансов выпутаться у меня действительно маловато. Но признание писать всё равно не буду. Из принципа. Сами доказывайте.
– Докажем, – говорит Вильямс, но в голосе его я слышу какие-то странные нотки, которые снова вселяют в меня надежду.
– Слушай, лейтенант, – говорю я, в упор глядя на него, – а ведь есть что-то такое, что тебе не нравится!
Некоторое время он сидит, глядя на стол, затем поднимает на меня взгляд.
– Есть. Попробуй угадать, что.
– Да легко. За всю карьеру полицейского ты ни разу не приезжал на убийство так, чтобы у трупа ещё кровь не запеклась. А приехали вы так оперативно потому, что в полицию позвонила женщина и взволнованным голосом сказала, что живёт в том самом доме в… – я прикидываю, – во второй квартире. И только что слышала, что в квартире наверху был страшный шум борьбы и упало что-то тяжёлое. Потом, когда вы стали её опрашивать, она сказала, что в полицию не звонила. Всё угадал?
– Почти. Звонил мужчина. Но ведь ты понимаешь, что это слабый аргумент. Люди зачастую не хотят связываться с полицией, чтобы не иметь лишних хлопот. Он мог позвонить нам, а потом от всего откреститься.
Я смотрю на него, соображая. Он несколько раз притаскивал меня в этот участок по подозрению в проникновении в чужие квартиры, офисы, похищении данных с компьютеров и ещё во многом другом, что иной раз приходится делать частному сыщику в интересах клиента, но ни разу не смог ничего доказать: работал я чисто и следов не оставлял. Отношения между нами сложились неприязненные, но, тем не менее, у меня было впечатление, что человек он порядочный. А теперь на это все мои надежды.
– Слушай, лейтенант, – говорю я, – ты можешь мне ответить на один вопрос? Я понимаю, что у тебя на руках практически раскрытое убийство. Это очень удобно и приятно. И соблазнительно. А мою версию ты проверять будешь?
Некоторое время он молчит, потом достаёт из пачки две сигареты, одну суёт мне, вторую закуривает сам.
– Знаешь, – говорит он, откидываясь в кресле, – за что я не люблю вас, частных сыскарей? Вы легко нарушаете закон – это раз. Второе: вы считаете, что полицейские – это ленивые и продажные люди, которые только