этом достал из багажника букет красных гвоздик. Кинематографисты медленно поднимались вверх по склону, кое-где заросшему кустами шиповника. Вскоре они увидели довольно высокий белый обелиск со звездой на вершине. Его окружала металлическая ограда. Рядом с ним находилось сооружение, чем-то напоминающее земляную нору с двумя амбразурами. Покатая ее крыша заросла травой, вокруг в беспорядке валялись камни.
«Дзот» – загадочное слово для современного человека.
Но разгадка проста: «дерево-земляная огневая точка», то есть фортификационное сооружение, вырытое в земле, со стенами и крышей, укрепленными бревнами. В дзоте обычно делают одну или две амбразуры для пулеметов или легких орудий. В дзоте № 11 поставили только два пулемета: станковый «максим» и ручной «Дегтярев пехотный» – а также выдали его маленькому гарнизону, состоящему из семи курсантов электромеханической школы Учебного отряда Черноморского флота, пять винтовок и два ящика гранат и бутылок с горючей смесью. Высоту «192,0» гитлеровцы штурмовали 18,19 и 20 декабря 1941 года, но захватить не смогли. В конце концов, они расстреляли дзот из крупнокалиберных орудий, а пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87» нанесли по нему прицельный удар.
Через некоторое время наши воинские части освободили высоту от немцев. Картина, увиденная там, впечатляла. На склоне около руин дзота № 11 находилось более сотни убитых гитлеровцев. Нашли и тела героев. Возле одного из них, краснофлотца Алексея Калюжного, лежала изорванная осколками сумка для противогаза, и в ней – его предсмертная записка. Калюжный был тем самым пулеметчиком, который, получив тяжелое ранение, отстреливался от врагов до последнего вздоха.
– Как думаете, что он написал? – спросил Сотников.
– Не знаю, – ответила Александра.
– Неужели эта записка сохранилась? – удивилась Элеонора.
– Сохранилась. Вот она, на памятнике.
Они подошли к обелиску совсем близко. Лучи полуденного солнца играли на тонкой пластине, кажется, из оргалита. Буквы и строчки читались хорошо: «Родина моя! Земля русская! Я, сын ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы! Держитесь крепко, уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал. Алексей Калюжный».
Наклонившись, Сотников положил букет гвоздик к амбразуре.
Темное внутреннее пространство фортификационного сооружения снаружи почти не просматривалось. Однако в этой тесной рукотворной пещере трое суток прожили под вражеским огнем крестьянские парни, призванные на флот перед самой войной. Не отходили от пулеметов, считали коробки с патронами и гранаты, грызли ржаные сухари, запивали их водой из фляжек и стреляли, стреляли, стреляли. Никому их них не пришло в голову в трудный час бросить своих боевых товарищей. Из семи человек уцелел только один, отправленный командиром в штаб с рапортом о состоянии дел и просьбой о доставке