значит менты!
И тут Толян в довесок ко всем председателевым бедам и несчастьям вынимает из подпола два ствола: охотничий и мелкокалиберную винтовку. Лева берет винтовку и ласково так гладит по стволу:
– Во-от, мужик, теперь ты попал нешуточно, по-взрослому. Разрешения, конечно, нет?
Председатель за голову и в ноги бух: берите, говорит, все, только в живых оставьте! Больше не буду обманывать военных.
Лева ему говорит:
– Нам твое поганое золото западло трогать. Тебя, гнида, даже свои ненавидят, потому что ты есть выродок. Из-за таких, как ты, и война началась. Будь ты проклят!
Плюнул Лева на председателя.
Тот не утерся: так и сидит, всхлипывает.
– Сколько он должен? – спрашивает Лева.
– Пятьдесят две тысячи рублей и сорок три копейки по расписке за столько-то литров соляры, – отчеканивает Макогонов как по бумажке.
Отсчитал Лева сумму, сдачу бросил на стол. Уже пошли, но Лева вернулся, сгреб все золото на столе и швырнул в морду председателю. Зазвенело. Колечки покатились, доллары зеленые запорхали, промеж них рубли.
По дороге домой Макогонов пообещал омоновцам, что подкинет им спецбоеприпасов и пару трофейных автоматов. Вернувшись на базу, отвалил Питону, как договаривались, половину суммы. Остальные отдал Тимохе во взводную кассу. Тимоха деньги пересчитывал, пальцы слюнявя.
– Слюни подбери, – не удержался Макогонов.
Тимоха хыкнул обиженно:
– Потом же сами спросите что и сколько.
– Поговори.
– Виноват, тащпол.
На том история и закончилась бы. Но дело закрутилось, как никто и не думал.
К вечеру заявился в комендатуру сын того председателя. Он, оказывается, работал участковым в местном отделении милиции. И стал сын кричать, что федералы творят беспредел и грабят мирных жителей. Питон хотел его послать, как и принято было у него, на три буквы. Но в кабинет вошли Макогонов и Штурман. Уселись и слушают. Сынок на Макогонова указывает:
– Вот он и грабил, мамой клянус!
Штурман поднялся. Вынул из кармана доллары и кладет перед сынком на стол.
– Это ваше?
Тот опешил.
– Это?.. Да… Так не прауэльно. Надо поговорить было.
Тогда Штурман шагает к двери, зовет кого-то снаружи. Входят двое с автоматами.
– Этого в камеру.
– За что? Вы нэ имеете.
Штурман доллары смял и в нос сынку тычет.
– Чьи, говоришь, доллары, папы твоего? Эти доллары фальшивые. Но самое интересное и неприятное для тебя и твоего папы, что бумажки эти идентичны долларам, обнаруженным у задержанного недавно эмиссара Шамиля Басаева.
Штурман не договорил.
За окном глухо бахнуло, зазвенели стекла.
– Где это? – встрепенулся Питон.
– Сейчас узнаем. – Макогонов потянулся к рации: – «Скала один». «Второму». Где подрыв?
Рация хрустнула:
– Разбираемся.
Штурман кивнул конвойным. Те, схватив под руки сынка председателя, поволокли. Он не сопротивлялся,