но не дольше ста лет. Каждый раз, когда лен менял хозяина, начиналось нечто невообразимое. Императорский двор захлестывал поток жалоб и челобитных. Поддержка Совета Земель была опутана столькими условиями, что Эльруд воспринимал эту помощь как удавку на своей шее.
Хотя Эльруд был императором, его власть зиждилась на балансе союзных отношений со многими силами, включая Великие и Малые Дома Совета Земель, Космическую Гильдию и такие всеохватывающие коммерческие объединения, как ОСПЧТ. С другими силами было еще труднее справиться, тем более что они не показывались на сцене, а предпочитали действовать закулисно.
Мне необходимо сломать это равновесие, нарушить его в свою пользу, – думал Эльруд. Неприятности с Арракисом затянулись слишком надолго.
Император, подавшись вперед, вперил взгляд в Кинеса. Этот человек действительно в полном восторге от того, что ему предстоит экспедиция на пустынную суровую планету. Он не скрывает радости и энтузиазма. Что ж, тем лучше!
– Познавай Арракис как можно лучше и шли мне регулярные отчеты, планетолог. Дом Харконненов получит подробные инструкции и окажет тебе всемерную поддержку и помощь.
Харконнен будет не в большом восторге от того, что на его планете появится имперский чиновник, сующий везде свой нос.
Ставший правителем совсем недавно барон Харконнен постарается обвести императора вокруг пальца, это совершенно ясно.
– Мы обеспечим тебя всем необходимым. Представь список всего необходимого моему канцлеру. Все остальное ты получишь по своему требованию у барона Харконнена.
– Мои потребности скромны, – сказал Кинес. – Все, что мне нужно, – это мои глаза и разум.
– Это понятно, но надо, чтобы барон позаботился и о твоем отдыхе и удовольствиях.
Улыбнувшись, Эльруд отпустил Кинеса. Император заметил, что планетолог покидал аудиенц-зал пружинистой легкой походкой.
Ты не должен делать машин по образу и подобию разума человеческого.
– Страдание – учитель мужей.
Пожилые актеры стоявшего на сцене хора старательно и в унисон произносили бессмертные слова. Актеры были простыми жителями деревень, окружающих Замок Каладана, но они тщательно отрепетировали ежегодное представление Дома. Костюмы, хотя и не были вполне аутентичны, отличались тем не менее живописностью. Декорации – фасад дворца Агамемнона и вымощенная плитами площадь – были выполнены с реализмом, замешенным на энтузиазме и просмотре старых фильмов о Древней Греции.
Длинная пьеса Эсхила шла уже довольно продолжительное время, в зале было жарко и довольно душно. Сцена освещалась шарообразными плавающими светильниками, но на сцене стояли жаровни, а в стены были воткнуты факелы, которые курились древними ароматами.
Хотя на сцене было шумно, храп, издаваемый старым герцогом, грозил нарушить