не облажаться.
– Будь спокоен.
Он нажал кнопку отбоя и посмотрел в зеркало, дабы убедиться, что ширинка застегнута и что он выглядит не более замотанным и уставшим, чем обычно. Затем двинулся к трибуне, намереваясь покончить с этим неприятным делом как можно быстрее. Но по мере нарастания шума его уверенность стала постепенно таять, а когда он увидел нацеленные на него черные объективы телекамер, отслеживавших каждый его шаг, будто стволы пушек мишень, исчезла и вовсе. На мгновение перед глазами возникла картина из прошлого: его запихивают в полицейский фургон, он безуспешно пытается прикрыть руками лицо, а недовольная пресса громко улюлюкает и остервенело лупит в железный борт микроавтобуса. После этого он забыл, что такое спокойный сон.
Волк нерешительно подошел к трибуне и начал наспех отрепетированную речь.
– Я, детектив-сержант Вильям Коукс, сотрудник…
– Что? Говорите громче! – грубо закричали в толпе.
Один из рабочих, трудившихся над возведением трибуны, подбежал и включил микрофон, отозвавшийся гулким щелчком. Волк старался не обращать внимания на злорадный смех, взлетевший над морем лиц.
– Спасибо. Итак, как уже было сказано, я детектив-сержант Вильям Коукс, сотрудник столичной полиции и член команды по расследованию преступления, квалифицируемого как убийство двух и более лиц.
«Для начала неплохо», – подумал он. Собравшиеся стали забрасывать его вопросами, но Волк продолжал, никак на них не реагируя:
– Мы подтверждаем, что в доме в Кентиш-таун были обнаружены останки шести жертв.
В этот момент детектив совершил оплошность – поднял глаза от бумаг, увидел изумительные рыжие волосы Андреа, понял, что она чем-то расстроена, и от этого смутился еще больше. Волк уронил свои записи, наклонился, чтобы собрать их, и вдруг вспомнил, что нацарапал на одной из карточек подробности преступления, в которые никого не собирался посвящать. Он отыскал ее и вновь занял место перед микрофоном.
– …их нашли сегодня ночью. Под утро. – В горле у детектива пересохло, он почувствовал, что от смущения по привычке покраснел как рак, и поэтому последнюю карточку прочел скороговоркой: – Сейчас мы устанавливаем личности жертв. Когда они будут идентифицированы, мы сначала свяжемся с семьями и только потом назовем их имена. В интересах следствия больше я вам ничего сообщить не могу. Всем спасибо.
Он на несколько секунд задержался, ожидая аплодисментов, но потом осознал, что в данном случае они будут неуместны, тем более что речь в его исполнении их в любом случае не заслужила. Потом отошел от трибуны и зашагал прочь.
– Билл! Билл! – крикнули ему вслед.
Волк повернулся и увидел, что к нему бежит Андреа. От первого охранника она увернулась, но ей тут же перегородили дорогу двое других. На него нахлынула волна глухого гнева, неизменно омрачавшего их редкие после развода встречи. Он даже захотел, чтобы полицейские ее оттащили, но когда к журналистке направился боец из подразделения по охране правительственных и дипломатических объектов,