умер отец, я пытался уговорить ее переехать в один из приютов, но она не хотела. – Он продолжил говорить, осматривая горло и шею умершей: – Она была у меня пару месяцев назад. С болями в желудке. Кроме того, она показалась мне подавленной. С ней ведь было трудно общаться, но она пожаловалась, что мысли о многом не дают ей уснуть.
– Наверное, это не так уж и странно после того, что случилось с ее отцом, – вставила Кайса.
– Она не хотела говорить, в чем дело, но наверняка в этом, конечно. Странно то, что на самом деле ей как будто бы стало лучше сразу после его смерти, но позже, летом, у нее началась депрессия. Я дал Сиссель антидепрессанты, чтобы она смогла преодолеть ее, и посоветовал выбираться из дома, встречаться с людьми.
– И как, Сиссель последовала вашим рекомендациям?
– Не знаю. Неделю назад ей был назначен новый прием, но она не явилась. Несколько раз случалось, что она записывалась, но не приходила. И я не…
Участковый прервал его и повернулся к Кайсе.
– Мы поговорим позже, – сказал он.
– Тебе предстоит большая работа, – ответила она. – Здесь должна быть связь. Два убийства в одном доме, это…
– Кайса… – начал Эггесбё.
Она согласно подняла руки перед собой:
– Ладно, ладно.
– Кстати, как там дела у Карстена? – спросил он.
– Хорошо, – ответила она через плечо, выходя из дома. – Все хорошо.
«Я не буду думать о Карстене, – подумала она. – Все наладится».
Кайса заглянула в коляску. Юнас спал с полуоткрытым ртом, раскинув ручки в стороны и растопырив пальцы. Она подоткнула ему одеяло и перевела взгляд на дом Сиссель Воге. Если бы не шторы и цветы на окнах, можно было бы подумать, что здесь давно никто не живет. Было нечто смирившееся и уставшее от жизни во всем владении Сиссель, словно ей было все равно, словно она бросила поддерживать уход и порядок вокруг себя.
Большинство домов в Лусвике стояло подобно памятникам благосостоянию людей. Часть домов пятидесятых годов изначально была обшита асбоцементными листами, но теперь жители убрали их и заменили на панели, модернизировали, надстроили, изменив дома до неузнаваемости. Но на доме Сиссель были такие же серые, пострадавшие от погоды плиты, а ставни и оконные рамы нуждались в покраске.
Кайса покатила Юнаса домой.
Скоро будет два с половиной года с тех пор, как они с Карстеном решили отреставрировать дом, который она унаследовала от тети в то лето, когда убийство немца сотрясло Лусвику и Карстен едва остался жив. Они жили здесь уже пару месяцев.
Первоначально они собирались пробыть здесь всего год. А потом посмотреть. Тее и Андерсу, детям от бывшего мужа Акселя, очень нравилось здесь, но если Карстену не станет лучше, они не смогут остаться. Все чаще и чаще она думала о том, что лучше всего было бы вернуться обратно в Аскер. Его уныние влияло и на нее тоже, она часто чувствовала себя подавленной. Нет, скорее не подавленной, а грустной, так бесконечно грустной посреди жизни, которая должна быть полна жизнеутверждающей радости. Кайсе следовало бы наслаждаться каждым днем, радоваться, что Карстен